Он просто пролежал всю ночь на кровати — с закрытыми глазами, ничего не слыша, ничего не видя. Сам не зная зачем, Пьер подражал поведению живых людей, копировал их обыденные действия.

Вот утро, и он встал. Несколько раз присел, но колени слушались очень плохо. Мышцы закоченели, и теперь он ходил, раскачиваясь из стороны в сторону.

Вот завтрак, и Пьер проковылял на кухню: разбил два яйца в сковороду. Есть он не хотел, но это был привычный ритуал. Единственное, что он проглотил с жадной дрожью, был горячий кофе. От него по всему телу побежали мурашки, и показалось, что даже суставы стали более податливы.

Ровно в шесть тридцать он вышел из дома, поглубже надвинув шляпу и подняв воротник.

— Эй! — раздалось вдруг за спиной.

Пьер испугался и прибавил ходу.

Сейчас закричат: «Мертвец, мертвец!» Схватят. Набросятся. Спрячут в гроб. Или, того хуже, станут ковыряться в его нутре, чтобы понять, почему ему не лежится.

Однако никто не кричал. Только чья-то рука ухватила его за рукав.

— Эй! Это же вы…

Пьер, не сбавляя ходу, покосился в сторону и увидел все ту же девушку. Черные волосы, брови, губы…

— Помните меня?

Пьер захрипел, втянул воздух, остановился. Девушка рассматривала его большими карими глазами.

— Помните меня? Вы вчера там… на станции… Вы же… — Она наконец решилась: — Вы же умерли?..

Пьер вздрогнул, метнулся в сторону, кого-то толкнул и неловко заковылял в сторону метро.

На работу он приехал вовремя. Отметился. Сел за свой стол в узкой прямоугольной соте офисного улья.

Сидел, перекладывая бумаги из одной стопки в другую. Ставил печати. Пытался писать шариковой ручкой, но руки слушались плохо. Тогда он начал печатать все, что ему было нужно, на компьютере. Тыкал закостенелыми пальцами и тыкал…

От его смерти контора только выиграла, Пьер не ходил на обед, не отдыхал, не делал пауз, но только работал, работал и работал. Когда, наконец, бумаги на его столе кончились, он встал, подошел к соседней соте, подхватил лежавшие там чужие бумаги и принялся обрабатывать их.

— Эй! Это мои… — Коллега, у которого Пьер перехватил бумаги, протестовал, но не слишком.

В конце дня к его столу подошел менеджер.

— Пьер! — Его взгляд уперся в здоровенную груду бумаг, и тон смягчился: — Хм… Вот что. Вы… Я очень рад, что вы так погрузились в работу, но есть небольшая проблема. Видите ли, вы больше не можете рассчитывать на… зарплату. И вообще… — Он снова оглядел кучу бумаг.

Пьер молчал.

— Дело в том, что… — Голос менеджера окреп. — Дело в том, что нам сообщили, что вы умерли. А мы не можем выплачивать человеку зарплату, если он умер. Понимаете? Из бухгалтерии сообщили, ваш счет уже закрыт. В связи… Ну, вы сами понимаете. Так что сегодняшний день вам уже не считается. — Он снова растерянно замолчал. — И впредь… Вы понимаете… — Менеджер совсем смешался и выдавил глупое: — Мне очень жаль. Я соболезную.

Так Пьер первый раз получил соболезнование в связи с собственной кончиной.

Однако на этом дело не закончилось. Менеджер заявил, что мертвецам категорически нельзя находиться в здании фирмы, и попросил Пьера покинуть рабочее место. Когда же Пьер отковылял к выходу, менеджер добавил снова уверенным и привычно раздраженным тоном:

— Я надеюсь, вы разберетесь с этим недоразумением. В самом деле, нельзя так запускать дела.

Пьер обернулся. С хрипом втянул воздух. И просипел:

— Конечно, мсье. Прошу прощения.

И вышел.

Долго сидел на скамейке в парке, пока полицейские не начали обращать на него излишне пристальное внимание. Тогда Пьер встал, спустился в метро и поехал домой.

У дома его ждала прежняя девушка.

— Эй! Вас ведь зовут Пьер? — Она пошла рядом. — Я Марта. Помните меня?

Пьер не отвечал. Он боялся этой девушки. Было в ней что-то такое… Впрочем, всех остальных он боялся тоже.

— Да что вы, в самом деле?.. — Она пыталась заглянуть ему в лицо. — Я никому не скажу.

Пьер собирался нырнуть в подворотню, но Марта неожиданно схватила его за руку.

От этого прикосновения, от жара ее молодого тела Пьер споткнулся, а потом неожиданно притянул ее к себе, стиснул в ставших грубыми и твердыми, как деревяшки, руках.

Она пискнула, как птичка, забилась.

— Отпусти!

И попыталась ударить его в пах.

Пьер испугался. Выпустил девушку, отшатнулся к стене, выставил перед собой руки.

— Эй, девочка, этот урод пристает к тебе? — донеслось из темноты.

Какие-то неясные тени замаячили в свете фонарей.

— Сам урод! — крикнула Марта и показала куда-то средний палец. — Пошел в жопу!

— Вот идиотка, — беззлобно ответили из темноты.

Тени растаяли.