— Двое, — сказал Макс, свесился с койки, зашипев от боли, и достал из своего сейфа «барс» и два магазина.

— И это у тебя здесь было все время? — Синицкий опасливо посмотрел на оружие. — Даже когда я тебя клеем ночью вымазал?

— Нет, — спокойно ответил Макс. — После того случая я его сюда принес. Можем идти беседовать.

— Стоп, — Синицкий помахал пальцем. — Дайте мне еще несколько минут, я попытаюсь проследить за тварью. Должно же быть у нее место ночевки.

Ему понадобился почти час, чтобы найти гнездо.

Зверь скользил вдоль стен, пробирался выше камер слежения, исчезал в вентиляционных отверстиях и снова появлялся снаружи. Несколько раз он в сантиметрах проходил мимо людей, один раз чуть не столкнулся с мальчишкой лет десяти. Но не тронул.

— Странно, — сказал Холек.

— Что странно? — спросил Капустин.

— Ты не обратил внимания, что тварь ничего не съела, ни кусочка?

— Как это не съела?

— А вот так — убила, рвала, разбрасывала, но не ела.

— Странно…

— Не то слово…

— Вот, — провозгласил наконец Синицкий. — Седьмой уровень, двенадцатый сектор, за трубопроводом. Мы видим какие-то тряпки, видим нечто вроде объедков…

— Кости? — Капустин отодвинул техника и посмотрел на монитор.

— Нет, не кости… Сдается мне, что это тыква. Точно, — Синицкий увеличил картинку. — Тыква. Надкушена сбоку. И там еще виднеется парочка.

— Выходит, что зверь — вегетарианец?

— Выходит, что вскрытие покажет. — Хофман достал из-под куртки свой «барс», передернул затвор и сунул оружие за пояс. — И нечего на меня пялиться, я уже неделю с ним хожу. Предчувствие у меня было…

— А я мухлевал, когда играл с ним в карты, — Стокман потер ладони. — И даже не догадывался, насколько близко подошел к той самой черте…

— У тебя сейчас будет шанс, — пообещал Хофман. — Будет шанс, не волнуйся.

Но шанс не выпал.

Наблюдатели, увидев на пороге лаборатории экипаж в полном составе, напряглись, Флейшман встал с вращающегося стула, не вынимая из кармана руку, Стоян выдвинул ящик стола, а остальные растерянно на него посмотрели.

— Во-первых, — сказал командир корабля, — я принес с собой пистолет. Никто меня не проконсультирует, что это с ним? Патрон в патроннике, а на предохранитель поставить не получается.

Хофман достал пистолет и показал его наблюдателям.

Марк Флейшман побледнел и вытащил руку из кармана.

— А вы, господин начальник наблюдателей, у меня на ствол гляньте. — Макс поднял пистолет и прицелился в стену возле головы Стояна. — Вот спуск клинит и клинит. Вы человек бывалый, может, подскажете?

— Что вам нужно?

— Поговорить, — сказал Хофман. — Вы недавно показывали свой шокер моему первому пилоту, Марк. Не похвастаетесь? Смелее, я очень люблю такие штуки…

Флейшман достал из кармана шокер и бросил его через лабораторию Хофману, но Стокман поднял руку и перехватил оружие.

— Я так понимаю, что не в вашей руке оно не выстрелит? Я так и думал, — улыбнулся Ральф. — Я тогда поиграю и верну. А вы, Стоян, своей штукой не похвастаетесь? У вас же в столе лежит? И я так понимаю, что «барс»? Или вы, упаси бог, нарушили все возможные инструкции и взяли не одобренное для стрельбы на борту корабля оружие? Я, как пилот, обязан проверить. Что там у нас? «Барс», милый. Я и его подержу у себя. Недолго, до конца разговора. Не бледнейте, вам это не идет. К тому же «барс» стреляет только в руке законного владельца. Вот как и те, что у командира и первого пилота нашего лайнера. Да вы присаживайтесь, нечего тут ноги напрягать.

— Что это значит? — сев на вращающийся лабораторный стул, спросил Стоян. — Вы вламываетесь в лабораторию, угрожаете…

— Я не угрожаю, я хвастаюсь. И заодно проверяю ваше оружие, условия его хранения и надежность блокировки. Согласно инструкции и Уставу. А еще, согласно Уставу, я хочу с вами проконсультироваться по поводу наших пассажиров. Ты, Бронислав, все записываешь?

— Каждое слово и каждый жест, — подтвердил Синицкий. — У Стояна очень удачный ракурс — сверху вниз и в три четверти. Ему так очень идет. Выглядит почти человеком.