У ряда сараев, под единственным фонарем, за столом несколько мужиков перестали стучать костяшками домино и с интересом уставились на гостя.

— Че за номера у машины? — в голос спросил один. — И цвет? Инопланетянин заехал.

— Летчик, — заржав, ответил второй, — а «В» — военный.

Говорили они в полный голос. Чего стесняться — хозяева.

— «ТУ» — это Туркестан, «В» — Верный, — авторитетно заявил еще один совершенно алкашного вида дядечка, вынырнув из глубоких раздумий. Хлопнул очередной костяшкой и с торжеством объявил: — «Рыба»!

Пришелец моментально оказался забыт, и компания принялась с азартом выяснять, кто виноват. Один алкаш самодовольно улыбался и настойчиво пытался всучить бидон проигравшим. Их очередь бежать за пивом.

Сашка повесил на плечо сумку со своими вещичками и двинулся по крутым ступенькам разыскивать искомую одиннадцатую квартиру. Он не сомневался: после его ухода и дети и доминошники непременно осмотрят «Русича» вблизи и обсудят. Но если белье висит спокойно, вряд ли ломать примутся. Стоит же «запор» чей-то, и ничего. Гаражи здесь не предусмотрены архитектурой.

Второй этаж. Целая гроздь почтовых ящиков. На каждом фамилия. Кравченко, Земцовы, Щеголевы, Абакумовы, всего десять штук. Ожидаемо. Коммуналка и есть.

Облупленная дверь с табличкой, кому и сколько раз звонить. Низин в списке пятый. Себе трезвонить — смысла ни малейшего, ключа не имеется. Что делать? Правильно: идти по легкому пути. Он нажал на звонок и прислушался к дребезжанию внутри. Время к ужину, для работы поздно, для сна рано. Кто-то непременно появится. Обматерить настойчивого, к примеру.

Загремел отпираемый замок, и в распахнувшейся двери обнаружилась сухонькая маленькая седая старушка. Секунду она смотрела и, ахнув, кинулась его обнимать.

— Вернулся, — счастливо говорила, прижимаясь к груди, — а я так боялась.

Сашка осторожно в легком остолбенении, обнял совершенно незнакомую женщину. Таких бурных эмоций при своем виде он никак не ожидал. Тут в очередной раз начиналась темная зона, и он привычно приготовился делать морду кирпичом. Побольше невозмутимости — и никаких дырок в памяти. Меньше всего ему нужны лишние посвященные в его недостатки.

— Куда тебя ранило? — И тут же, не дожидаясь ответа: — За все время ни разу не написал. Почти год! И Денису тоже. Сволочь ты, Саша!

Это означает, раньше я писал, догадался.

— Что ж я тебя на пороге держу, — спохватилась, — проходи!

— Опупеть! — сообщил появившийся в коридоре длинный худой мужик в майке и семейных трусах. — Явление Христа народу. Жена! — завопил дурным голосом. — Подь сюда! Срочно! Да бросай свое белье! Не каждый день праздник. Пить в армии научился? — Это уже Сашке. — Отметим.

Ага, кивая и извлекая из сумки на всеобщее обозрение бутылку, догадался тот, я и раньше по этому делу не сильно ударял. Хорошо, хоть в этом отношении не сдвинулся.

— Молоток, — почесывая волосатую грудь, обрадовался мужик. — Соображаешь. Всегда был правильным пацаном. Проставиться необходимо. А Никодимычу — во, — он показал в сторону коридора внушительных размеров дулю, — ишь, выдумал, жилплощадь пропадает. Защитнику Отечества она принадлежит.

— А отдохнуть с дороги? — растерянно спросила старушка.

— Вот и отдохнем, по-нашему, по-русски, — страшно убедительным тоном пояснил мужик, почти насильно волоча их в сторону кухни. Ему не терпелось.

Кухня была огромна. И по площади и по потолкам — высотой не меньше четырех метров. В теории. Когда присутствует десять столиков, отдельно на каждую семью, со специальными полочками для посуды, и несколько плит, места уже не остается. Хорошо еще, холодильники, видимо, по комнатам распиханы. Во избежание воровства продуктов и плевания в чужие кастрюли.

Сашку торжественно усадили и под приветствия, дружеские объятия и поцелуи в щечку все новых и новых беспрерывно появляющихся из таинственных глубин квартиры жильцов принялись энергично сдвигать столы и выставлять еду. У людей был праздник. Похоже, ему всерьез были рады. А Сашка сидел и пытался разобраться, кто есть кто. Представляться никто и не подумал. Все прекрасно с ним знакомы. Ну как, к примеру, обращаться к той женщине, если тип в майке ее иначе, как «жена», не называет? Хорошо еще, со старушкой выяснилось. Ее поименовали Ксенией Юрьевной. Уже легче. А то приходится постоянно в третьем лице и на «вы» всех подряд. Попробуй с ходу запомнить целый взвод незнакомцев.