Сашка в душе обрадовался. Еще кусочек мозаики удачно встал на свое место. Вот он, Денис Григорьевич, — нарисовался. И подтверждение налицо. А учил не зря. Предпочтительнее кормить червей другими. Пригодилась наука.

— Лучше уж в Суворовское, — продолжала говорить Ксения Юрьевна. — Очень трудно детдомовцам переходить в самостоятельную жизнь. Свои двенадцать метров по закону в коммуналке или в общежитии всегда получат. Зарплата для только начинающих работать не слишком большая, да проблема не в этом. Они привыкли жить на всем готовом. Есть сытно, регулярно меняли одежду. Донашивать за старшими, как в нормальной семье, считается западло.

И ведь не замечает, отметил повторно. Нормально для нее звучит. Воистину набралась в соответствующей среде неблагопристойных выражений.

— Деньги моментально исчезают неизвестно куда, и через неделю они уже не представляют, на что купить еду. Кто приспосабливается со временем, кто нет, но переход для большинства жуткий. Все новое и незнакомое. А армия — тот же детдом. К режиму привыкли, и он не удивляет. Побудка, зарядка, мытье, завтрак, учеба-работа, обед, сон, личное время, ужин, телевизор и отбой. Ничего нового. Требования одинаковы для всех, только называется это умным словом «устав». Кормят, поят, еще и платят. Прекрасный выход. И пользы для страны много больше, чем от ворующего или пьющего. И тогда я составила план. — Она тихонько засмеялась. — На долгие годы вперед. В Новосибирске есть специальное техническое училище, дающее профессию. ЭВМ и программирование. После него на факультет информатики в НГУ берут без экзаменов. Училище работает как подготовительное отделение университета, и учат там всерьез. А у меня тетка жила здесь. Выбила комнату тебе и себе. И помогла на первых порах.

— А Денис Григорьевич?

— Да не зверь Кузнецов, помог. Мы хоть и ругались вечно, да по делу. Он мужик правильный. Пусть я и женщина, но чрезмерного гуманизма в воспитании не одобряю. И в твоем отношении тоже, — после паузы сказала. — Если ребенка не наказывать за проступок, ничего хорошего из него не выйдет. Главное, наказание должно соответствовать преступлению. Быть справедливым и не преувеличенным. Без строгости нельзя: вмиг на шею сядут и ноги свесят. С тобой мы тоже ругались, но ведь без злости?

Сашка кивнул, соглашаясь. А что ему еще оставалось.

— А потом сработало твое воспитание, — сказала Ксения Юрьевна с тоской. — «Восемнадцать мне — уже и не учиться, а служить положено». На все плюнул и ушел. Вот и все мои планы…

Сашка сел с ней рядом на кровать и осторожно обнял за худенькие плечи. Жутко тонкие косточки. Чуть нажать — и сломается.

— Простите меня, — сказал искренне, — за все. За то, что забыл… писать, за то, что повел себя по-дурацки. За то, что не ценил заботы.

— Ладно, ты меня тоже извини. Выпила, лишнего наговорила. Иди к себе. Я там ничего не трогала, пыль иногда вытирала. Если что понадобится, стукнешь в стену.

Она машинально показала, в какую. Не придется теперь искать. Соседняя комната.

Точно такая же двенадцатиметровая комната с большим окном. Кровать с железной сеткой и, между прочим, застеленная. Пыль она иногда протирала, ага. Чистота не хуже операционной. Шкаф, в котором обнаружился не слишком богатый гардероб. Рубашки оказались маленькими. Нарастил мускулатуру.

Стол, стул. Роскошных кресел, ковров и телевизора не наблюдалось. Холодильника тоже. Где он держал продукты? Похоже, по знакомству у Ксении Юрьевны. Зато на столе стоял приспособленный под экран маленький телевизор, и под ногами прекрасно знакомый металлический ящик. В Верном оставил точь-в-точь копию. Не просто самоделка из собранных неизвестно где деталей, руки автоматически сработали. Со стороны незаметно, но ему-то почерк виден. Даже стоит соответствующим образом, чтобы удобно было. Оказывается, старая привычка.

Сашка проверил провода и воткнул штепсель в розетку. Три с лишним года простоял. Сейчас пойдет дымок, и все. На удивление, все нормально поднялось. Проверил выход на сцепление — работает!

Он замер, пытаясь сообразить, как можно быть таким тормозом. Игорю и Гале почту сделал, а про себя так и не задумался. А ведь он не может не иметь своих данных. Уставился поверх экрана и разрешил рукам самостоятельно трудиться. Не в первый раз выезжает на чистых рефлексах. Ты ни черта не помнишь, а тело прекрасно знает, как с ножом обращаться. Клавиатура ничем не отличается в этом смысле.

С интересом проверил результат. В окошко «пароль» забиты четыре цифры и две буквы. Нажал «ввод». Есть!

Теперь надо сообщить домой о своем прибытии и кое-какие подробности. Гораздо лучше, чем на почту бегать. Сообщение выскочит прямо на экран и примется звенеть не хуже будильника — Галя не пропустит.

— Саша? Низин? — спросил неуверенно выскочивший ему навстречу из-за очередного поворота в коридоре полный тип в толстенных очках и форменной студенческой одежде. Смотрелось, в отличие от задуманного неведомыми любителями стандарта, плохо. Брюки неглаженые, ботинки нечищеные, на рубашке подозрительное пятно.