– Так скажите, объяснитесь!

– Я не имею права сказать ни слова! – воскликнул молодой человек.

– Но скажите, вы знаете его? Хорошо знаете?

– Да-с.

– Давно ли вы его видели?

– Недели две назад.

– Недели две!.. – вскричала Алина. – Он жив? Здоров?

– Да-с.

– Он любит…

Алина запнулась, закрыла лицо руками, но вдруг, в одно мгновение, будто поняла и догадалась.

Если этот юноша знает Генриха и так вспыхнул при его имени, то, очевидно, тут есть какая-то тайна. А если она есть, то, конечно… это к лучшему… Чтобы заставить тотчас же юношу говорить и сказать все, надо быть искренней самой.

– Любит ли он меня или уже забыл? – воскликнула Алина.

– Конечно, – страстным голосом отвечал молодой человек, – кто может, раз полюбив вас, забыть? Но после этого искреннего вопроса я теперь имею право сказать вам все. Генрих послал меня сюда следить за вами, разузнать что можно: ваш образ жизни, вашу обстановку… Родные его давно стараются, чтобы он женился на избранной ими молодой девушке; но до сих пор он упорно отказывался…

– До сих пор?.. А теперь?..

– Теперь, когда он узнал, что вы решились… Что вы уже не в том положении… Простите меня, я не знаю, как вам сказать… Когда он узнал про принца Адольфа…

– О, я понимаю! Это ложь! Это вы погубили… хотите погубить и его, и меня!.. Когда его свадьба?

– Скоро. Через месяц.

– Через месяц!.. Я спасена!

Алина была настолько взволнована, что не могла говорить и только прошептала:

– Подайте мне воды.

Дитрих вскочил, хотел бежать в другую сторону, в швейцарскую, но Алина остановила его.

– У меня… сюда, в спальне… Идите.

Через несколько минут Алина успокоилась. Лицо ее сияло счастьем. Она молча несколько раз подала руку своему новому другу и спасителю. Затем в нескольких словах она объяснила Дитриху свое положение и заставила его рассказать все, что он знал.

Дитрих подробно передал Алине, что его друг Шель послал его в Берлин следить за нею, узнать про нее все и писать ему и что в этом случае он исполнял ту же роль, какую для него исполняли другие друзья Шеля. Оказалось, что когда Алина долго жила в Инстербурге, затем в Кенигсберге, другие друзья Шеля точно так же состояли при ней в качестве наблюдателей.

– Боже мой, думала ли я, – воскликнула Алина, – думала ли я, что вы его друг? Я смотрела на вас так же, как на многих других моих поклонников. Я воображала себе, что и вы влюблены в меня.

Молодой человек вспыхнул снова и вымолвил:

– Да, хотя и нечестно относительно друга, но что же делать… Со мною это случилось! – наивно проговорил он.

Алина невольно улыбнулась.

На этот раз, конечно, Дитрих просидел у Алины до вечера к немалому удивлению Августы.

Все было между ними переговорено и даже многое решено. Дитрих должен был наутро выехать с мальностой [7] в Дрезден, чтобы объяснить все Шелю и привезти его с собою.

Когда они вечером прощались как давнишние друзья, даже более – как брат с сестрою, Алина не выдержала: слезы радости показались в ее глазах, и она воскликнула:

– Если б вы знали, как я счастлива! Скачите к Генриху… Скорее! Все это какое-то чудо. Вы говорите, что все это очень просто, – нет, это просто чудо… Скорее привезите его. Если он опоздает хотя на один день, то бог знает что может случиться… Он может меня не найти здесь и нигде не найти. Мне придется самой ехать в Дрезден к нему.

Когда Дитрих вышел из горницы, Алина вдруг бросилась за ним и остановила его.

– Я боюсь, – дрожащим голосом выговорила она. – Я боюсь!! Уже не раз в жизни бывали со мною подобные насмешки судьбы. Теперь мое счастье как будто у меня в руках, я вдруг неожиданно вновь приобрела моего Генриха и боюсь, что так же внезапно потеряю его. Послушайте… если при вашем возвращении меня не будет в этом доме, то ищите меня в доме известного берлинского доктора Стадлера. Я буду там.

И, отпустив молодого человека, Алина почти упала на первое попавшееся кресло, и вместо спокойствия еще большая тревога овладела ею.

«Вот так же когда-то рассталась она вечером с отцом. Через неделю она должна была быть наследницей громадного состояния, через две недели – невестою герцога! А что принесла только одна ночь, одна минута, в которую судьба все перевернула вверх дном?.. Неужели и теперь случится нечто подобное?»

И будто в минуту какого-то непостижимого озлобления на свою судьбу, Алина выговорила вслух угрожающим голосом:

– Если я потеряю Генриха… Тогда, принц Адольф!.. Тогда начнется иная жизнь – позорная, безнравственная. Тогда я убью себя если не оружием, то убью себя душевно и буду наслаждаться своим падением… Буду уж не бродяга-музыкантша – все-таки честная девушка, – а буду тем, что до сих пор внушало мне такое отвращение… и даже боязнь… Сама я, умышленно, сделаю из себя падшее создание… Но не даром!

– Нет, не даром обойдется это обществу! – с ненавистью воскликнула Алина. – Я буду всем мстить за себя… за свое падение. О! Какая я дурная и злая буду тогда. И первый, кто станет моей жертвой, кого я беспощадно уничтожу, – будет этот принц…