А еще в его прежнем городе не было тьмы! Здесь же она клубилась с четырех сторон, ограждая парк и дома от остального мира, наползала на серое небо, будто воюя с ним, но, не умея справиться, отступала к прежним рубежам, вяло огрызаясь длинными выплесками черного. Из конца в конец нынешней ойкумены Тимка мог пройти за десять минут. О том, сколько времени ему потребуется на пробежку, мальчик не хотел даже думать.

Жуткий холод, правда, исчез, Тимка не мерз без куртки и ботинок. Его пугала тишина. Она как-то внезапно образовалась, затопляя все. Следом за тишиной пришло одиночество.

Мальчик закричал, мечтая услышать, как звук его голоса эхо разносит по дворам. Вместо этого из горла вырвался невнятный хрип. Сердце учащенно забилось, ладони вспотели. Бежать! Но куда?

Тимка почувствовал, как что-то мягкое ткнулось ему в ногу. Отпрыгнул, но, запнувшись о трещину в асфальте, упал. Он сидел, неловко растопырив коленки, болью пылали ободранные ладони, а перед ним взад-вперед, задевая мальчика хвостом, вышагивал Александр, успокаивающе мурлыча. Тимка протянул руку. Кот боднул подставленную ладонь, аккуратно обмел шершавым языком кровоточащие ссадины. Те затянулись мгновенно. Тимка моргнул, не веря глазам.

– Хоть ты здесь, со мной, – пробормотал он, ласково обнимая кота.

– Это ненадолго, – гулко произнес кто-то за его спиной.

Тимка вскочил на ноги, спешно обернулся. В сопровождении целой свиты кошачьих перед ним стоял сфинкс.

Мальчик видел его прежде. Вернее, почти его – видел брата, гипсового, обезображенного, обездвиженного. Этот, хоть и выглядел похоже, но казался куда больше, внушительней. Под серой шкурой перекатывались могучие мускулы, хвост яростно хлестал по бокам, ноздри раздувались. И самое главное, он жил! Тимка глубоко вздохнул и запретил себе удивляться.

Он посмотрел вдаль. На асфальте позади сфинкса сидели кошки. Раньше, ища различия, мальчик первым делом приметил бы цвет шкурки, но, как выяснилось, все кошки серы не только ночью. В этом странном месте их шерсть также утратила цвет, и Тимка обращал внимание уже на иные вещи: тощие и круглые, длинноусые и почти лишенные усов, с вытянутыми мордочками и явные потомки персов, большеухие, коротколапые, высокие, пышнохвостые, владельцы роскошных шубок и короткошерстные дети сухих жарких земель.

Они сидели и не мигая смотрели на Тимку. У кошек бывает разное выражение «лиц». Сейчас в их глазах мальчик различал лишь одно чувство – ненависть.

– Здесь не твоя земля, человек, – вновь нарушил тишину сфинкс. – Уходи или умрешь.

– Куда мне идти? Как?

– Люди живут там. – Левой лапой сфинкс небрежно махнул в сторону черноты. – Иди, если сможешь.

Тимка наклонился, взял на руки Александра. Тут же раздался яростный многоголосый вой. Сфинкс ощерил зубы, глаза предводителя стаи сверкнули недобрым огнем.

– Кот останется здесь, – прошипел он.

– Нет!

Голос Тимки, до сего момента звучавший жалко и слабо, вдруг обрел силу, всколыхнув ватную тишину.

Слово «нет» прозвучало сигналом. Кошки, до поры сидевшие неподвижно, вспрыгнули со своих мест и, пластаясь прыжками, ринулись к мальчику. Александр, вырвавшись из его объятий, приземлился на асфальт, крепко уперся четырьмя лапами, выгнул спину, встопорщил шерсть. И без того не маленький, он сделался раза в два больше. Задрав хвост, Александр угрожающе зашипел и выпустил когти. Он стоял у ног Тимки, преграждая дорогу целой стае разъяренных собратьев.

Кошки остановились. Своего собрата трогать они не хотели. Вперед вышел сфинкс, бережно отстранил с дороги маленького защитника. Александр перекатился и вновь вскочил на ноги, зашипел. Свита всколыхнулась, радостно подбираясь, и мальчик понял: надо бежать.

Он помчался в сторону парка, а рядом тут же очутился Александр, понесся большими прыжками. Но преследователи не отставали. Вопя и воя, кошки гнали их к клубящейся тьме. Вдруг в окне одного из домов мелькнуло знакомое лицо – ослепительно-белое на черноте стекла. Мальчик, не раздумывая, свернул туда. Подскочил к стене, прижал к окну ладони. То обожгло холодом и, Тимка почувствовал – поддалось. Он вкатился в комнату первого этажа. Следом изящно впрыгнул Александр.

Окно затянулось, теряя прозрачность. Мальчик сидел на полу, ошалело тряся головой. Подле, приветливо улыбаясь, стояла Марья – серая девочка из серого города. Александр чихнул, фыркнул, брезгливо потряс левой лапой и принялся ее вылизывать.

Тимка поднялся, оглядываясь. Он ожидал встретить здесь комнату с привычной обстановкой, только лишенную красок, но увидел однотонные щербатые стены, будто очутился внутри полого кирпича.

– Где я? – спросил он Марью.

Девочка поморщилась.