— Как твои дети? — резко меняет она тему.

И Свен, со свойственной ему деликатностью, начинает говорить о другом.

Где-то ближе к концу их ежемесячного совещания Пол неожиданно замечает, что Мириам, их общая с Джейн секретарша, сидит не на стуле, а на двух огромных коробках с делами. Причем сидит страшно неудобно, согнув ноги, чтобы юбка сильно не задиралась, и подперев спиной очередные коробки.

Примерно в середине девяностых годов розыск похищенных произведений искусства превратился в большой бизнес. Но в Компании по розыску и возврату (КРВ) этого никто, как ни странно, не предвидел, и вот уже в течение пятнадцати лет все совещания проводились в захламленном кабинете Джейн, где было не повернуться из-за бесконечных папок, коробок с факсами и фотокопиями, ну а если в совещании участвовали клиенты, то в ближайшей кофейне. Пол постоянно говорил, что пора подыскать новый офис. Причем каждый раз Джейн смотрела на него так, словно впервые об этом слышит, и одобрительно поддакивала. Но ничего не делала.

— Мириам? — спрашивает Пол, собираясь уступить ей место, но она отказывается.

— Мне вполне удобно, — отвечает она и продолжает кивать, будто желая убедить в этом в первую очередь лично себя.

— Ты сейчас упадешь в коробку с «Неразрешенными спорами за 1996 год», — говорит он, а про себя добавляет: «И я вижу все, что у тебя под юбкой».

— Нет, мне действительно удобно.

— Мириам, если честно, то я…

— Пол, у Мириам все нормально. Правда, — водружает на нос очки Джейн.

— О да, со мной все в порядке, — продолжает кивать Мириам, и Пол отворачивается, хотя чувствует себя ужасно неловко.

— Ну а теперь, когда вопрос размещения персонала закрыт, кто скажет, на чем мы остановились?

Их юрист Шон начинает зачитывать стоящие на повестке дня вопросы: обращение к правительству Испании для урегулирования проблемы возвращения частному коллекционеру реквизированной во время войны картины Веласкеса, невыполненная задача по возврату двух скульптур, возможный легальный обмен с целью удовлетворения претензий по реституции. Пол кладет шариковую ручку на блокнот и откидывается на спинку кресла.

И перед глазами снова возникает печальная улыбка той девушки. Взрыв неожиданного хохота. Грустные морщинки вокруг глаз. «Когда-то у меня хорошо получалось заниматься сексом по пьяному делу. Действительно хорошо».

Ему, конечно, трудно в этом признаться, но он был страшно разочарован, когда, выйдя из ванной, обнаружил, что она ушла. Пуховое одеяло сына было аккуратно расправлено, а комната оказалась пустой. Ни записки. Ни номера телефона. Ничего.

«Скажи, а она здесь частый гость?» — в тот же вечер небрежно поинтересовался он у Грега по телефону.

«Нет. Никогда ее раньше не видел. Извини, что втравил тебя в историю, братец».

«Пустяки», — ответил он, решив не просить брата сообщить ему, если она вдруг объявится. Внутренний голос почему-то подсказывал, что не объявится.

— Пол?

И он снова заставляет себя сосредоточиться на лежащем перед ним листе бумаги формата А-4.

— Хм, как вы уже знаете, мы вернули картину, принадлежащую семье Новицки. Теперь она отправлена на аукцион. Что, очевидно, хм, принесет определенный доход, — говорит он, проигнорировав предупреждающий взгляд Джейн. — В начале этого месяца у меня встреча насчет коллекции статуэток из аукционного дома «Бонэме», кроме того, удалось выйти на след картины Лоури, украденной из роскошного дома в Айршире, и… — Он пролистывает бумаги. — И еще эта французская работа, что была похищена во время Первой мировой войны, а теперь обнаружена в лондонском доме какого-то архитектора. С учетом стоимости картины полагаю, что без боя хозяева ее не отдадут. Но дело будет совершенно ясным, если мы сможем доказать, что картина действительно была украдена. Шон, попытайся найти прецедентные дела, касающиеся Первой мировой. Так, на всякий случай. Помимо этого, с прошлого месяца у меня осталось еще несколько дел, которыми надо заняться, и сейчас я веду переговоры со страховщиками насчет нашего участия в новом реестре произведений искусства.

— Еще в одном? — спрашивает Джейн.

— Все дело в неэффективной работе антикварного отдела полиции, — объясняет Пол. — Страховщики нервничают.

— Эта новость может оказаться очень даже неплохой. А что у нас со Стаббсом?

— Глухо. Полный тупик, — щелкает Пол шариковой ручкой.

— Шон?

— Все очень запутано. Я пытаюсь найти прецеденты, но дело вполне может быть передано в суд.

Джейн кивает и, услышав, что у Пола звонит мобильник, бросает на него строгий взгляд.

— Простите, — говорит он, выуживая из кармана телефон, и смотрит на имя на экране. — С вашего позволения, я должен принять этот звонок. Привет, Шерри!

Он спиной чувствует обжигающий взгляд Джейн, когда, осторожно переступая через ноги коллег, выходит в коридор. Оказавшись в своем кабинете, он закрывает за собой дверь.

— Ну что, получилось? Ее имя? Лив. Нет, это все, что я знаю. Неужели? Ты можешь ее описать? Да, похоже, это она. Светло-каштановые волосы, ближе к русым, до плеч. Завязывает их в хвост? Телефон, бумажник… А что еще, не знаю. Нет адреса? Нет, без понятия. Конечно, Шерри, окажи мне любезность. Можно мне ее забрать? — Он задумчиво смотрит в окно. — Да-да. Знаю. Кажется, я понял, как ей это вернуть.

— Алло?

— Это Лив?

— Нет.

— А Лив дома? — помедлив, спрашивает он.

— Вы что, судебный пристав?

— Нет.

— Ее сейчас здесь нет.

— Вы не скажете, когда она вернется?

— А вы точно не судебный пристав?

— Определенно не судебный пристав. У меня ее сумочка.

— Значит, вы тот самый вор, что спер у нее сумочку? Если собираетесь ее шантажировать, только понапрасну потратите время.

— Я не вор. И не судебный пристав. Я просто человек, который нашел сумочку и теперь хочет вернуть ее обратно. — Пол даже вспотел от напряжения.