— Ты меня нарочно дразнишь, — обиделась Женька. — Как будто я собираюсь смотреть на какую-то дурацкую дверь, нужна она мне…

— А что тогда? — Есть соседи, подруги, место работы… в общем, есть люди, которые хорошо знали эту Ингу. В легкой непринужденной беседе при известной ловкости можно узнать очень многое. Нам бы только ниточку — и клубочек мы распутаем.

Может, подружка и права: до сих пор нам везло.

— Ромка мне голову оторвет, — тихо сказала я.

— Вот с этого и надо было начинать, — разозлилась Женька. — Что у вас за отношения, если ты не можешь убедить его…

— Хорошие у нас отношения! — разозлилась я. — И тебе об этом известно. Просто у Романа Андреевича принципы, и ему не нравится, когда кто попало занимается расследованием…

— Это мы-то кто попало? — Глаза у подружки полезли на лоб. — Скажешь тоже, кто попало… — Ладно, не заводись, — отмахнулась я. — Ты знаешь Ромку, он будет рычать весь вечер и никуда меня не пустит.

— А ему и знать необязательно, — фыркнула Женька, а я обиделась:

— Что ты болтаешь? Нижний Новгород что, прямо у нас под боком? Да до него ехать не меньше четырех часов… Это в одну сторону, столько же оттуда, и на разговоры потребуется время…

— Поедем гораздо быстрее, если за руль сяду я.

— Пожалуйста, только на своей машине. — Машина у Женьки была, но больше года стояла в гараже в весьма плачевном виде. Думаю, в гараже она ее держала для того, чтобы он не пустовал, ну и по привычке, конечно, потому что, сказать по чести, после того, что Женька с ней сделала, место «шестерки» было на свалке. Само собой, Женька никаких намеков на сей предмет не выносила, поэтому сейчас страшно обиделась, отвернулась и стала в окно смотреть. Конечно, Женька моя лучшая подруга, но машина денег стоит, и вряд ли отчим с мамой подарят мне еще одну, если узнают, что я эту расколошматила.

— Иногда ты ведешь себя как последняя свинья, — заявила Женька.

— Сама напросилась, — отрезала я, кашлянула и попробовала рассуждать здраво: — Допустим, за рулем ты, на дорогу туда-обратно ушло шесть часов, а все остальное? Если в семь вечера меня не будет дома, Ромик… Я даже думать об этом не хочу. Тебе что, совершенно безразлично мое семейное счастье?

— Давай придумаем что-нибудь.

— Что, интересно?

— К примеру, я решила навестить родителей, и ты поехала со мной. Вполне естественно переночевать под отеческим кровом, и мы в этом случае можем не торопиться.

— Роман Андреевич скажет, что мне навещать твоих родителей совершенно ни к чему, у меня свои есть. Конечно, можно соврать, что ты смертельно больна и одна не доберешься, но вид у тебя, к сожалению, цветущий, и этот номер не пройдет.

— Хорошо, тогда скажи, что едешь в Москву к маме.

— А если он позвонит, а меня там не окажется? Нет, я не могу рисковать.

— Да что за черт? — возмутилась Женька. — Он что, не доверяет тебе? Что это за патологические сомнения в верности жены?

— Ты сама всегда говоришь: неревнивых мужей не бывает.

— Конечно, но не до такой же степени?

— О чем мы говорим? — вздохнула я, и мы замолчали.

— Может, мне одной съездить? — подала голос Женька минут через пять.

— Чтобы я тут с ума сходила от беспокойства и инфаркт заработала?

— Одной в самом деле боязно, — согласилась подружка. — Мало ли что… Мы выпили кофе и отправились на прогулку. По большей части молчали, но думали об одном.

— У нас полно дел и без Нижнего Новгорода, — сказала я. — Меня, например, смущает, что Инга, выйдя замуж, оставила ребенка в роддоме. Как-то это в голове не укладывается…

— Может, ты и права, только я сейчас ни о чем другом думать не могу, кроме этой поездки. Представь, вдруг она просто привезла ребенка к себе, а на звонки в дверь не реагирует.

— Что за чушь ты несешь? — возмутилась я, и Женька кивнула.

— Согласна, чушь. Ребенку нужно есть, играть и все такое, незамеченными они вряд ли останутся, но ведь у нее может быть другая квартира, где нет необходимости прятаться.

— Лелька любит своих родителей, я имею в виду Верку с Игорем, сомнительно, что она с удовольствием путешествует с чужой теткой, пусть даже в компании коккера.

— Да я не об этом. Инга похитила Лельку, но это ведь не тщательно продуманное преступление века, это материнский порыв. Она увезла ее, и что дальше? Где-то они должны жить? Это может быть дача, квартира друзей…

— Друзья что, психи, чтобы подписываться на такое? — не удержалась я.

— Неизвестно, что она им наговорила, — мудро рассудила Женька. — Я уверена, все очень просто: ребенок с ней и где-то в Нижнем Новгороде.

— С таким же успехом они могут быть в Воркуте или Казани, — проворчала я, но чувствовала: в Женькиных словах что-то есть.