— Чего тебе там понадобилось? — проворчала я.

— Ее окна.

— И что в них такого интересного?

— Ничего, — пожала плечами Женька. — Форточка вроде не заперта, а может, раму так перекосило.

Я-то не придала значения этим словам, а вот Роман Андреевич насторожился и торопливо покинул двор.

Магазин «Рассвет» стоило бы назвать «Закат торговли». Размещался он в бывшей однокомнатной квартире, окно с торца дома переделали в дверь, снабдив металлическим козырьком и надписью «Рассвет». На листке бумаги, приклеенной к двери, часы работы магазина, написанные фломастером. Буквы выцвели, и о том, как работает заведение, оставалось только догадываться. Однако дверь открылась, и мы вошли в узкое темное помещение с одним окном слева, забранным решеткой. С первого взгляда становилось ясно: торговали здесь в основном водкой. Два небритых мужика в углу возле двери торопливо отвернулись при нашем появлении, отчетливо звякнув бутылкой.

— А ну пошли на улицу! — раздался звонкий девичий голос, мы вздрогнули, а мужички завели на два голоса: «Не сердись, Оленька» и «Мы сейчас». Я сделала шаг вперед и наконец увидела продавщицу, она сидела на низком стуле, держа на коленях книгу, и выжидающе смотрела на нас, словно прикидывая: что нам могло понадобиться в таком месте.

— Простите, — вздохнула я, — где мы можем увидеть Олю Кравцову?

— Ну я Кравцова, — нахмурилась девушка. — А в чем дело-то? Если кто на пьяниц жалуется, так я ни при чем. Мне чего, драться с ними? Идите к хозяину и разбирайтесь.

— Мы по поводу Инги Грудневой.

Девушка посмотрела на меня, затем на Женьку, взгляд ее метнулся к окну, напротив которого стояла наша машина, возле нее, привалясь к капоту, красовался Роман Андреевич. Девушка облизнула губы и перевела испуганный взгляд на нас, а мне пришлось согласиться с Женькой: иногда мой муж производит на граждан прямо-таки сокрушительное впечатление.

— А чего вам Инга-то? — наконец спросила девушка.

— Мы с ней родственницы, — ответила я. — Несколько месяцев она не пишет и вообще куда-то исчезла. Мы беспокоимся, вот приехали и узнали, что она в своей квартире не живет, и милиция ею вроде бы интересовалась.

— А-а, — кивнула Ольга и вновь посмотрела в окно.

— Вы, пожалуйста, расскажите нам, если что знаете, — попросила я. — Вдруг с ней что-нибудь случилось?

Мой тон успокоил девушку, она кашлянула, поднялась со стула и подошла к нам.

— Мы с Ингой особо не дружили, — сказала она тихо. — И дел ее я не знаю. Она ведь в своей квартире почти не жила.

— Это ее квартира? Я думала, она снимает…

— Ее. Купила у алкаша за какие-то гроши. Деньги у нее водились. Не знаю, кой черт она такой квартирой прельстилась. Ладно я, мне хорошее жилье не по карману, и за эту отдаю с моей-то зарплаты бешеные деньги… Инга рассказывала: мол, приехала, устроиться негде, а тут объявление, квартира с удобствами и дешево. Вселилась и сама не рада: сарай сараем. Хотя она здесь и не жила почти. Так, от случая к случаю.

— А где жила?

— Не знаю, — пожала плечами Ольга. — Она со мной не откровенничала. Сосед у нас как-то разбушевался, сначала на жену с топором, потом сам удавиться хотел… цирк бесплатный. Милицию не вызывали, мужик он хороший, пока не упьется до белой горячки, — в общем, носились всем подъездом. И Инга тоже. Испугалась здорово, остальные-то привычные… Я ее до этого видела несколько раз, но даже имени не знала. Утихомирили Юрку, а у нее руки трясутся. В общем, зашли к ней, выпили по рюмке, покурили, познакомились, одним словом. Потом заходили иногда, то она ко мне, то я к ней, может, и подружились бы, Инга девка хорошая и не выпендривается, хотя в ночном клубе работает, деньги имеет, и тряпки ее — не чета моим. Мы обе приезжие, я сама-то из Арзамаса, в большом городе одной тяжело… Но часто видеться не получалось, графики работы у нас разные. Я по вечерам свободна, а у Инги самая работа, а когда я во вторую и с утра гуляю, она отсыпается. Потом она и вовсе здесь редко показываться стала, у парня своего жила, у него квартира хорошая. Инга говорила, где-то в центре, и сам он очень порядочный. Невзрачный малость, и с деньгами, видно, не все хорошо, зато душевный…

— Вы с ним знакомы?

— Нет. Откуда? Инга рассказывала.

— А где она сейчас, как вы думаете?

— Я думаю, ее в городе нет. Уехали куда-нибудь…

— Уехали, бросив две квартиры?

— Может, он свою-то продал… Да и не до квартиры иногда бывает…

— А что случилось? Она что-нибудь рассказывала?

— Нет. Только я не дура. Когда последний раз виделись, ее всю трясло. Я говорю: «Чего с тобой?», а она: «Уезжать отсюда надо». Еще пожаловалась: мол, носит ее по всей России и нигде счастья нет. Я на работу ушла, вечером заглянула к ней — никого. А потом мальчики приехали, стриженые. Расспрашивали. Вряд ли она в городе.

— Ясно, — задумчиво кивнула я. — А про ребенка Инга ничего не говорила?

— Про какого? — удивилась Ольга.

— У нее есть дочь…

— Серьезно? Никогда не слышала. Знаю, что замужем была, про любовь юношескую говорила, мол, все мужики подлецы и уроды, и в таком духе, а про дочку никогда. Где она, с отцом?

— Нет. Ее удочерили чужие люди. А теперь она пропала.

— Так вы поэтому? О господи… — Ольга прижала руку к груди. — Девчонки, я, честно, ничего не знаю. Знала бы, сказала, вот вам крест. — Она в самом деле перекрестилась, глядя мне в глаза. Сомневаться в ее словах причины не было.

— А где Инга работала? — влезла Женька.

— Ночной клуб «Брайт». Где это, я и сама толком не знаю, не была ни разу. Инга звала, да мне одной неудобно, а кавалера подходящего нет. Вы клуб легко найдете, он в городе довольно популярный.

— А стриженые мальчики какие вопросы задавали?

— Со мной не беседовали, бог миловал. А Наташка, соседка из четвертой квартиры, говорила, интересовались, давно ли Ингу видели, кто к ней ходил да куда могла податься. Наташка знала, что Инга из Воронежа, вот и посоветовала им туда отправиться.