И все же в первые минуты моего пребывания в Страсбурге меня постигла большая неудача. В холле гостиницы я увидел Белу Кирая. Он с кем-то беседовал, позировал перед фоторепортерами и вообще держался так, будто все здесь происходило только по его воле и ради него.

Я разнервничался и ушел в свой номер. Приняв душ после дороги, я сел в кресло и задумался. Нельзя было не признать, что американцы, если говорить на лексиконе шахматистов, сделали гениальный первый ход. Если не принять Белу Кирая, то это может привести к тому, что главарь военной контрреволюции будет исключен из наших рядов. Такой шаг сам по себе привел бы к противопоставлению «борцов за свободу» и «революционеров» с нами, а в конечном счете — к необходимости присоединиться к «Венгерскому национальному комитету».

Если же принять во внимание сам факт появления генерала Кирая и его стремление присоединиться к нам, то, учитывая его роль в контрреволюционном путче, его непременно нужно было бы ввести в число руководителей организации.

Короче говоря, первую партию я проиграл. Для видимости я разыграл небольшую баталию — протестовал, даже грозился выйти из комитета, но это была лишь одна комедия. Горькую пилюлю мне все-таки пришлось проглотить, хотя я был уверен в том, что это вызовет цепную реакцию. Однако я ни в коей мере не мог рисковать самим фактом существования новой организации. Я ведь не мог действовать во вред самому себе, тем более что главной моей целью оставалось разобщение эмиграции.

На конференции было образовано три комитета: политический, во главе которого встал Арпад Ракшани, информации и культуры, который возглавил д-р Пал Йонаш, и по делам эмигрантов и экономики, в котором председательствовал я сам. В те дни все свои усилия я направил на то, чтобы нанести удар по радиостанции «Свободная Европа», которая была самым оголтелым агитационным органом ЦРУ и одним из его коллективных агентов.

Я мог использовать в этом отношении то плачевное положение, в котором оказалось большинство участников конференции. Эти люди чувствовали себя обманутыми, так как золотые горы, обещанные им радиостанцией, так и остались в мире иллюзий. Вместе с тем они начали ощущать и свою зависимость. В глубине их сознания уже тлел огонек сомнений, и нужна была только искра, чтобы он разгорелся жарким пламенем.

Тем временем собирал свои силы и лагерь противника. Вместе с мистером Гриффитсом в Страсбург пожаловали его многочисленные сотрудники — венгры по национальности, особенно из числа тех, кого с «Венгерским революционным советом» связывали личные контакты. Начался период активного убеждения участников конференции, точнее — их подкуп. Очень скоро я получил доказательства того, что некоторые люди, как, например, Пал Йонаш и Иштван Б. Рац, довольно легко перешли на противоположную сторону, прельщенные посулами материального поощрения и счастливого будущего. В ЦРУ теперь хорошо знали, что именно угрожает радиостанции «Свободная Европа», им также было известно, что именно я являюсь автором этой инициативы. Скрыть такое вообще было невозможно.

Возглавляемый мною совет на пленуме внес предложение относительно серьезного осуждения деятельности радиостанции «Свободная Европа».

В ходе обсуждения этого предложения выяснилось, что Белу Кирая совсем не случайно послали в Страсбург. В связи с отсутствием Кетли и Кеваго он стал председателем конференции и, воспользовавшись этим своим правом, лишил меня слова, как только я перешел к критике.

Между нами завязалась перепалка.

— Я протестую против произвола председателя! — выкрикнул я.

— Затронутая вами тема не входит в компетенцию вашего комитета по делам эмигрантов, — сказал генерал.

— Но тесно связана с ней! Пределы Венгрии покинули почти двести тысяч мадьяр, положившихся исключительно на обещания радиостанции «Свободная Европа».

— Я смотрю на этот факт иначе…

Не дав ему договорить, я ринулся в решительное наступление:

— Господин генерал-майор и тогда смотрел на события иначе, когда еще в Вене отговаривал меня от созыва этой конференции!

Лицо Кирая приняло странное выражение, и я невольно подумал, что он вот-вот взорвется. Однако генерал взял себя в руки.

— Затронутый вами вопрос я рассматриваю как сугубо политический, — сухо заметил он.

И тогда слова попросил Арпад Ракшани, с которым мы до этого все обговорили.

Кирай, по-видимому, надеялся, что давно обосновавшийся во Франции Ракшани наверняка поддержит его.

— Прошу вас! — дал он ему слово.

— Я вполне официально заявляю, что политический комитет полностью присоединяется в оценке деятельности радиостанции «Свободная Европа» к комитету по делам эмигрантов и экономики.

В зале воцарилась напряженная тишина.

Бела Кирай быстро потянулся за стаканом и отпил из него несколько глотков воды. Ему ничего не оставалось, как поставить этот вопрос на голосование, который тут же и был принят, поскольку за него выступили два комитета.

Приведу лишь один небольшой отрывок из принятого постановления: