Принцы из враждующих домов, русские княжичи. Но «дедушкой» зовут одного и того же — хана половецкого.

И «аепичи» мирно сидят в Степи, дуванят русские подношения. Нет, можно сходить с Гошей на Булгар, можно с самим Мономахом на Полоцк — там внуков нет. Такой «союзник внешнего применения». А для «внутреннего применения» у Мономаха другая орда — «читтевеи» — родня его собственной жены. Их он «таскает по всей Руси».

Гоша своим… «мужским достоинством» вывел из русских разборок самого потенциально опасного союзника реального главного противника — князя Олега «Гориславича». А Мономах, своей мудростью, продолжает своё главное дело: «бьёт русских — погаными, а поганых — русскими». Он раз за разом «наводит на Русь» половцев. И собирает «половецкими саблей и арканом» «Святую Русь» под свою «Шапку Мономаха». Одновременно разваливая союз половецких племён. Это было для него вопросом жизни и смерти. И не только его самого, но всей Южной Руси.

Тут есть такое простое соотношение: 1:20. Можно сколько угодно гнуть пальцы, рассуждать о божьем благословении и великой храбрости. И это будет, возможно, правдой. «Постоим за землю Русскую не щадя животов своих». Постоим. Не щадя. Так можно выиграть бой. Так можно выиграть поход. А вот войны так — проигрываются.

Половцы — скотоводы-кочевники, русские — кочующие земледельцы. Для земледельцев в эту эпоху нужно иметь в 20 раз больше населения, чтобы выставить равную военную силу. В 20 раз!

Вот когда это соотношение хоть приблизительно достигнуто — начинаются детали. Искусство дипломатии, героизм воинов, гениальность полководцев, «святые иконы» и «секретное оружие».

Только «главное секретное оружие» любого государя — многодетные бабы. Все витязи, генштабы, герои и военные спецы — третья производная. Производная от «тех ворот, откуда и весь народ».

Сказано же Соломоном: «Честь государя — в многолюдстве народа его».

Для Великого Княжества Литовского, которое через одно-два столетия после татаро-монгольского нашествия собрало под своей крышей большую часть русских земель, это правило оказалось «камнем преткновения» — имея впятеро большое, чем у Золотой Орды население, Литва вчетверо уступала татарам по военным силам. И вот, заново пробивая легендарную магистраль «из Варяг в Греки», уже литовцы выжигают на Хортице золотоордынское поселение. Ещё чуть-чуть, остался сам Низ — Олешье. Вот-вот снова пойдут морские караваны от Александрии Египетской до Балтийских портов датчан и шведов. Но… сил не хватило. А потом уния с Польшей, католичество, другие заботы. Время упущено, а тут и Русь Московская поднялась.

На Руси ситуацию изменил Иван Третий, введя принципиально новые способы и организации населения, и вооружения, и военного дела. А главное — Орда развалилась.

Мономах об этом соотношении — 1 к 20 — нигде не пишет, но, похоже, хорошо понимает. В его время на всей Руси около 7 миллионов жителей. А в степи — примерно 300–400 тысяч половцев. Чтобы выиграть в противостоянии Русь-Степь нужно объединить русские княжества и расколоть половецкие орды.

Можно много ругать Мономаха. За его нытьё, за его ханжество. За демонстративное самоунижение в сочетании с дидактичностью:

«Прежде всего, Бога ради и души своей, страх имейте Божий в сердце своем и милостыню подавайте нескудную, это ведь начало всякого добра. Если же кому не люба грамотка эта, то пусть не посмеются, а так скажут: на дальнем пути, да на санях сидя, безлепицу молвил».

Здесь — «на санях сидя» означает: «В конце жизненного пути». Исконный славянский образ. Как у другого Владимира — у Высоцкого:

Мономах был политиком. «Политика — концентрированное выражение экономики». Вот такая на Руси экономика, и он её концентрированно выражал. Проповедуя смирение с миролюбием, и утирая «крокодильи слёзы».

«Плач крокодила» — не слёзы, а элемент процесса пищеварения. У крокодилов несовершенна система удаления избытка солей из организма. А специальные железы, помогающие почками вывести лишние соли, располагаются как раз возле глаз. Вот почему во время работы этих желез и появляется жидкость, которую ошибочно принимают за слезы. Хотя по смыслу — это, скорее, моча. Можно сказать, что крокодил плачет мочой.

Так и Мономах, «проглотив» почти всю Русь и немалую часть Степи, плачется о себе, грешном.

Как говаривал Отто фон Бисмарк: «Политика — искусство возможного». Бисмарка — ещё не было, сказать было — некому. Поэтому Мономах совершил невозможное — повернул вспять ход истории. Вместо того, чтобы, как все «приличные люди», разваливаться и дробиться до полной катастрофы, оккупации, раздела, вообще — исчезновения или перерождения этноса, как часто случалось и на Востоке, и на Западе, «Империя Рюриковичей» была заново собрана под одной шапкой. И перешла в контратаку — Шарукана загнали за Кавказ.

«Война — продолжение политики другими средствами». Мономах — продолжал. Активно, славно, победоносно. И жёстко. В своём «Поучении» он даёт список половецких князей, которых он взял в плен и отпустил. И список — которых он зарезал. «А самих князей Бог живыми в руки давал: Коксусь с сыном, Аклан Бурчевич, таревский князь Азгулуй и иных витязей молодых пятнадцать, этих я, приведя живых, иссек и бросил в ту речку Сальню. А врозь перебил их в то время около двух сот лучших мужей».

Частью этого «искусства возможного» была дочка выскочки-куренного Аепы, ставшего ханом, взятая за сына Юрия.