Трудно переоценить роль кассетного телевидения в реализации культурно-просветительской функции. Здесь и классика мирового кинематографа, и записанные на видеопленку лекции крупных ученых или, скажем, разошедшиеся по всему миру в невообразимом количестве экземпляров уроки аэробики, принесшие американской актрисе Джейн Фонда миллионное состояние.

Любительские съемки на видеокассеты, в большинстве своем выполняющие функцию семейного фотоальбома, в ряде случаев позволяют сохранить для истории то, до чего у “большого”телевидения не дошли руки. Вспомните, что убийство президента США Джона Кеннеди запечатлено только на любительских кадрах. Умение владеть портативной видеокамерой, на наш взгляд, просто необходимо журналисту-экологу, в каком бы органе массовой информации он ни работал.

Все большее распространение в мире получает так называемое компьютеровидение — своеобразный кентавр с телеэкраном вместо головы и ЭВМ вместо туловища. Сейчас, пожалуй, трудно сказать, что больше повлияет на внутренний мир нынешнего подрастающего поколения — школьное образование, учебно-просветительские программы ТВ (и антенного, и спутникового, и кассетного вместе взятых) или видеоигры — один из весьма перспективных разделов компьютеровидения.

Впрочем, электронные игры полезны не только детям. Специальные программы научат управлять автомобилем и самолетом, атомной электростанцией и транснациональной компанией, почувствовать себя в кресле президента и главнокомандующего.

Симбиоз телеэкрана с ЭВМ последнего поколения позволяет синтезировать трехмерное изображение, создавая невиданные ранее возможности для “бизнес-график” — машинного проектирования, особенно промышленного дизайна. Специалисты называют эту новую функцию телеэкрана инфографией.

Компьютерная графика заняла заметное место в оформлении телепередач. Это — реальный путь к стереотелевидению.

Все громче заявляет о себе дуплексное телевидение, или интерактивные мультимедиа — перспективное направление в развитии ТВ, делающее телевизионное общение двусторонним, позволяющее зрителям непосредственно участвовать в происходящем на экране.

Наконец, фантастические возможности открывает еще одна техническая новинка в области телевидения — так называемая виртуальная реальность. Пока это аттракцион, используемый для игр, поражающих воображение иллюзией полного слияния зрителя с показываемой ситуацией; кроме того, новинку пытаются использовать кинематографисты.

Итак, налицо широкие возможности выбора у аудитории. И откровенно конкурентная ситуация в области СМК, значительно усложняющая деятельность всех, кто работает над созданием различных журналистских произведений. Нам всегда надо помнить, что потенциальные потребители и телепрограмм, и кассет, и видеодисков, и телетекста, и видеоигр — это одни и те же люди. Они не только смотрят телевизор, но и читают газеты, журналы, книги, слушают радио, ходят в кинотеатры и концертные залы. По крайней мере, теоретически любой человек может испытывать потребность в любой разновидности печатной, звуковой или видеопродукции. И в то же время у каждого средства массовой информации, у каждого вида журналистской деятельности есть свои поклонники, свой пласт или слой населения с вполне конкретными социологическими характеристиками. На эти, в общем-то, очевидные факторы должна опираться информационная политика любого органа массовой информации, равно как и общегосударственная информационная политика.

В своей повседневной деятельности журналист постоянно сталкивается с нормами права, да и сама журналистская деятельность сегодня достаточно регламентирована, или, как говорят юристы, под нее подведена законодательная база.

В период “партийного руководства” СМИ, в условиях тоталитарного государства специального законодательства в области прессы попросту не существовало. В стране царило так называемое “телефонное право”: любое указание любого партийного функционера более или менее заметного ранга, переданное главному редактору издания, как правило, по специальной телефонной связи (“вертушке”) воспринималось как закон, не подлежащий обсуждению. В СССР царила жестокая цензура, осуществляемая весьма секретной организацией с загадочным названием Главлит и ее филиалами на местах, соответственно называвшимися обллитами. Без разрешения цензора, удостоверенного печатью и особым номером, не могла печататься ни одна газета, не выходили в эфир теле- и радиопрограммы. Дело доходило до курьезов: теле- и радиожурналисты вынуждены были представлять цензорам “расшифровки” будущих интервью, проводить которые планировалось в прямом эфире, то есть наперед придумывать, что может сказать гость студии, отвечая на тот или иной вопрос. Не желающие рисковать и вступать в конфликты со всемогущим ведомством цензуры чиновники от журналистики предпочитали отказываться от какой бы то ни было импровизации, а значит, и естественности и заставлять людей говорить по бумажке. Так на отечественном телевидении на долгие годы утвердилась трансляция программ только в видеозаписи: в итоге на экране все было гладко, вылизано, правильно — и неправда.

Прорыв был сделан в 1990 г., когда Верховный Совет СССР принял первый Закон “О печати и других средствах массовой информации”. Несовершенства этого документа были частично устранены в российском Законе “О средствах массовой информации”, принятом 27 декабря 1991 г., с изменениями и дополнениями, принятыми Государственной Думой 15 декабря 1994 г., 12 мая 1995 г. и 16 июня 1995 г.

Главным принципом функционирования СМИ в правовом государстве является свобода массовой информации. Конституция Российской Федерации, принятая на всенародном референдуме 12 декабря 1993 г., заложила этот принцип в часть 5 статьи 29, использовав краткую, но емкую формулу: “Гарантируется свобода массовой информации. Цензура запрещается”. В этой же статье Конституции каждому гражданину гарантируется “свобода мысли и слова” (часть 1) и “право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом” (часть 4).

Среди конституционных гарантий свободы массовой информации следует назвать также признание идеологического разнообразия. Опыт тоталитарного прошлого дает все основания утверждать, что свобода массовой информации и связанный с нею информационный плюрализм просто логически несовместимы с идеологическим монополизмом, коммунистической моноидеологией, надолго превратившей нашу страну в тоталитарное государство. Поэтому столь важное значение для обеспечения свободы массовой информации имеет статья 13, гласящая:

“1. В Российской Федерации признается идеологическое многообразие.

2. Никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной”.

Тем поразительнее недосмотр советников Президента Российской Федерации, допустивших призыв Б.Н. Ельцина к тем, кто обеспечил его победу на выборах 1996 г., создать в течение года некую государственную идеологию. Одно дело говорить о национальных ценностях, идеалах, приоритетах, другое — о национальной государственной идеологии. Если бы призыв Ельцина все-таки был осуществлен, это значило бы возрождение всего того, против чего так настойчиво и решительно боролся первый Президент России.