Шрифт:
— Убытки слишком велики, — сказал он.
— Потерпи ещё чуть-чуть, — посоветовал Экклстоун. — Ты так много вложил, нужно просто хорошенько поработать.
Кроткий Манелли послушался, и в 1985 году его дела пошли на лад. Новые возможности заинтересовали спонсоров, реклама стала продаваться лучше.
Предприятие Макнелли позволило Экклстоуну контролировать доступ в паддок и на пит-лейн, не пуская туда неугодных ему людей — в частности, журналистов, которые его критиковали.
— Бернард любит строить из себя владыку мира, — ворчал Фрэнк Уильямс. — Будто бы без него и листок в Абиссинии не шелохнётся.
Желая контролировать не только контракты, но и действующих лиц «Формулы-1», Экклстоун ограничил доступ в паддок. Никто и никогда не осмеливался противиться его воле. В августе 1984 года, как раз перед Гран-при Австрии, Херби Блаш сообщил Экклстоуну, что шестидесятилетний Дэвид Йорк, которому «Брэбхэм» был обязан контрактом с «Мартини», скончался в номере местной гостиницы. Вскоре тот же Блаш по секрету рассказал ответственному за транспортировку, что Экклстоун, опасаясь связанных со смертью Йорка трудностей при отъезде, распорядился:
— Запихните Йорка в трейлер — после гонки заберём его с собой.
Водитель боялся выполнять это указание, но ещё больше он страшился разозлить Экклстоуна, поэтому недоверчиво переспросил:
— В кузов трейлера?
— Можно в кузов, можно на пассажирское сиденье. В Дувре скажешь пограничникам, что он задремал.
— В кузов нельзя, его же нет в таможенной лицензии, — сказал водитель, думая, что нашёл лазейку.
— Есть он в лицензии, — возразил Блаш. — Там так и написано — «двигатель и рабочее тело».
Наконец, шофёр понял, что над ним подшутили, но не его одного пугал чёрный юмор Экклстоуна. В «царстве Берни» тот был центром всего, главным участником любого события — как физически, так и юридически. Его нежелание делиться ни с кем полномочиями привело к уходу телепродюсера Фила Лайнса. Тут же разгорелся неизбежный спор по поводу компенсации. В конце концов Экклстоун отдал в счёт долга седан «Альфа-ромео» и мгновенно забыл про очередного обиженного сотрудника.
Перфекционизм Экклстоуна и коммерческие успехи Макнелли в конце 1985 года вынудили команды пожаловаться на цены и ограничение доступа в паддок. Берни, только и ждавший повода ввязаться в драку, тут же пообещал закрыть «Паддок-клуб». Команды, разумеется, возмутились: гостевой зоной пользовались их спонсоры, хотя цены взлетели уже до пятисот долларов за день. Такая дороговизна вполне отвечала желанию Экклстоуна превратить «Формулу-1» в первоклассное зрелище для голливудских звёзд — недавно в паддоке и моторхоуме Экклстоуна побывал сам Джордж Харрисон из «Битлз». «Королевские автогонки» постепенно трансформировались в серьёзный бизнес, однако оставалось ещё одно препятствие.
Мир Экклстоуна вращался вокруг знаменитостей, друзей и сделок. Если их интересы сталкивались, то на первое место всегда выходила выгода. Макнелли ощутил это на собственной шкуре, когда Экклстоун вдруг решил, что тому незачем забирать всю выручку. Взамен компаньону было предложено стать промоутером убыточных Гран-при Голландии, Австрии и Франции. Экклстоун пригрозил исключить их из календаря чемпионата. Ключевую роль играл возможный отказ от французского этапа: Берни хотел спровоцировать новый конфликт с Балестром, рассчитывая решить важнейшую проблему юридических прав на «Формулу-1». Не являясь формальным владельцем гонок, он рисковал провалом всех планов и собственным благополучием. Поскольку никаких документов, однозначно подтверждавших права Экклстоуна, не существовало, Балестр полагал, что «Формула-1» принадлежит ФИА, и это мнение разделяли все команды, владельцы трасс и телевизионные компании. Один Берни считал иначе. Не вступая в спор с Балестром, он пользовался неразберихой и вёл все переговоры — в первую очередь с хозяевами трасс — как полноправный владелец «королевских автогонок». Балестр протестовал, получая в ответ очередную реплику Экклстоуна то о возможной неявке команд ФОКА во Францию, то вообще об отмене французского этапа. Угроза исключить Гран-при Франции из чемпионата действовала на президента ФИА безотказно — он обожал красоваться там в обществе друзей и важных политических деятелей, о чём Экклстоун прекрасно знал.
Чтобы немного успокоить Балестра, Экклстоун поддерживал его страсть к роскошной жизни с личными самолётами и лимузинами. До поры до времени установившееся равновесие устраивало обоих, но в 1985 году разразился новый скандал. Балестр, в пику Экклстоуну, снова запретил «юбки». Этот запрет вовсе не случайно пришёлся на тот момент, когда подошёл к концу телевизионный контракт ФОКА с ФИА. Экклстоун хотел продлить соглашение о телеправах на пять лет за 11,2 миллиона швейцарских франков. Балестр не возражал, но при условии, что ФОКА откажется от очередной угрозы отменить Гран-при Франции. Экклстоун согласился. Гонку выиграл Нельсон Пике — больше побед в том году «Брэбхэм» не одержал, а сезон, как и в 1984 году, прошёл под знаком превосходства «Макларена». На следующий день они с Балестром встретились в Марселе, чтобы оформить сделку. Президент ФИА с готовностью принял все его предложения и обещал наладить более тесное сотрудничество между ФОКА и ФИА. Экклстоун успокоился и уехал из Марселя, но тут же выяснилось, что его надули. Балестр объявил, что не станет выполнять своё марсельское обещание разрешить «юбки», однако взамен согласился продлить контракт на телеправа. «Чем сходить с ума, лучше сводить счёты», — утешал себя Экклстоун. Никто ещё не понимал, какую выгоду можно извлечь из прав на трансляции.
6.
Мятеж
— Жениться, — говаривал Экклстоун друзьям, — это как садиться в тюрьму. Не слишком радостно.
«Колёса, крылья и красоток лучше брать напрокат», — вечно твердил он. Однако в 1985 году Славица Радич потребовала оформить их отношения. Впервые речь об этом зашла ещё годом раньше, в мае, за месяц до рождения ребёнка, и при не слишком романтичных обстоятельствах.
После бразильского приключения с Радич Экклстоун вернулся в свой лондонский пентхаус и продолжал жить обычной жизнью с Туаной. Их отношения мирно длились уже семнадцать лет, однако в мае 1984 года всё переменилось.
— Я должен тебе кое-что сказать, — объявил Экклстоун, вернувшись домой. Он выложил, что у него роман и что хорватская модель беременна. — Она говорит, если мы с ней не съедемся, она вернётся в Хорватию и не позволит мне видеться с ребёнком, — выпалил Берни и расплакался.
Туана стоически всхлипнула:
— Раз ты не был счастлив со мной — тогда уезжай и будь счастлив с ней. Пусть у вас всё сложится хорошо.
— Она говорила, что не может иметь детей! — закричал он.
Туана наконец отбросила свой рассудительный тон и исступлённо закричала скорее от обиды: