А потом нам дали двухкомнатную квартиру. Это было первое наше собственное жилье, наши скитания по чужим углам прекратились. Дом был девятиэтажный, кирпичный.

В общем, помыкаться пришлось немало, но скитания эти не оставили в душе тяжелого следа – мы были молоды, верили в свою счастливую звезду, в то, что завтрашний день будет лучше сегодняшнего, мы любили друг друга…

Мы прожили с Леной 32 года душа в душу, все эти годы вместе делили и радости, и трудности. Конечно, во всей этой гнусной истории ей было во сто крат тяжелее, чем мне, ее мужу.

Ведь, когда я шел во власть, я понимал, чем рискую. Она же своего согласия на такие испытания не давала. Да, она понимала, что мир большой политики может оказаться очень грязным. Но чтобы до такой степени?!..

Одно знаю точно: Лена ни на секунду не поверила, что там, на пленке, могу быть я.

«Мы знакомы с подросткового возраста, – сказала она в интервью еженедельнику «Аргументы и факты». – Я знала, насколько он спокойно относится к женщинам. Знала, что никогда никаких увлечений у него не было. Он не бабник. А на пленке абсолютно другой человек. И потом, я была упреждена, когда в ноябре муж сказал: мы выходим на Березовского, имей в виду – возможно все».

Не только жена, но и никто из тех, кто знал меня близко – мои старые друзья, – не поверили увиденному по телевизору.

«Я знаю Юру ровно 30 лет, – рассказала «Комсомольской правде» моя бывшая однокурсница Нина Нестерова. – Это просто не он! Да, внешне похож, но поведение – не его! «Сю-сю-му-сю, мои кошечки», – он никогда ничего подобного не говорил, это не в его характере. Да к тому же, извините за откровенность, в таком возрасте, как у него, да с такими заботами в голове – хорошо, если его хватает на жену. Он и в молодости на девочек особого внимания не обращал, был, что называется, «ботаник» – всегда с книжками. И потом, Юра брезгливый, с такими шмакодявками никогда бы не стал. Я прекрасно знаю его жену – красавица…»

Что еще сказать? Если бы не поддержка жены, семьи, наших друзей, я, может быть, и не выдержал бы, сломался бы психологически, морально. Но я видел, что все близкие люди верили в меня, и это придавало мне для борьбы новые силы.

Оказавшись под прожекторами журналистского внимания, под давлением базарных слухов и косыми взглядами «доброжелателей», многие женщины, наверное, спасовали бы. Но моя Лена оказалась не такой. И мне очень приятно.

В доказательство хочу привести фрагменты одного из интервью, в данном случае – журналу «Профиль», где она отвечала на очень непростые вопросы.

««Профиль»: – Хотим извиниться за то, что как-то написали, что вы от мужа ушли. Как сейчас понимаем, это неправда.

Елена Скуратова: – Все было как раз наоборот. Обычно мы с дочкой всю неделю проводили в московской квартире, откуда мне удобно добираться до работы, а ей в институт. Муж, сын Дима и моя мама любят свежий воздух и тишину. Они живут за городом постоянно. Когда мужа отстранили от дел, мы решили, что надо быть вместе, и перебрались с дочкой на дачу Так что семья не распалась – наоборот, это испытание нас сплотило.

«П.»: – Как вы пережили показ кассеты по телевидению, шквал прессы?

Е.С.: – Еще в ноябре 1998 года, за четыре месяца до всех этих событий, муж предупредил, что начинает расследовать очень серьезные дела и надо быть готовым ко всему, к самым неожиданным и жестким провокациям. Мы просчитали все возможные варианты: Юра никогда не брал взятки, никого не покрывал, придраться вроде было не к чему. Мы очень боялись за детей, просили их поменьше бывать в компаниях, не ходить на дискотеки, сдерживать себя, если кто-то пристает в транспорте. Могло ведь случиться все, что угодно: наркотики могли подбросить, оружие… Сын и дочь, конечно, были этими ограничениями недовольны и нашего беспокойства не понимали. Когда появилась эта злосчастная кассета, я, откровенно говоря, вздохнула с облегчением. Слава богу, детей не тронули, а с остальным мы справимся.

«П.»: – То есть вы считаете, что дело Скуратова – фальшивка?

Е.С.: – Грязная, подлая провокация. Ложь от начала до конца. Ни слова правды. Мы ждали всего, чего угодно – вот и дождались. А пережили благодаря любви и абсолютному друг к другу доверию.

«П.»: – Сколько же лет вы вместе?

Е.С.: – Почти четверть века.

«П.»: – А познакомились как?

Е,С: – Юра обычно отвечает, что впервые увидел меня на танцах. Но, думаю, он на танцах меня просто в первый раз по-настоящему разглядел. А знали мы друг друга с детства, жили в соседних домах, учились в одной школе. У нас даже классный руководитель один был: она Юрин класс выпустила, а наш взяла. И еще одно предзнаменование: однажды на уроке математики мне дали тему доклада – алгоритмы. Как сказала учительница, ее когда-то Скуратов писал. Свадьба наша состоялась в апреле. Вроде весна в разгаре, но небо низкое-низкое, в тучах, валит снег, холод страшный. Пока я в платьице бежала до машины, меня чуть ветер не унес. Но закончилась у нас регистрация, и выглянуло солнце – яркое, на высоком синем небе. Кто-то мне сказал, что есть примета: какая погода на свадьбу, такая и жизнь будет. Вначале очень трудная, а потом все наладится. Так оно и вышло.

«П.»: – Есть у вас какие-то семейные традиции?

Е.С.: – Долгие годы, особенно когда дети были школьниками, мы устраивали по воскресеньям спортивный день – вчетвером ходили играть в бадминтон.

«П.»: – Вы по комплекции женщина хрупкая. Кто в доме гвозди забивает, если муж ваш – человек занятой?

Е.С.: – Это делаю я, хотя муж сердится, когда я об этом рассказываю. Я, конечно, пыталась протестовать: «Что это такое – у нас в доме мужчины есть? Почему с молотком хожу я – разве это правильно?!». «Правильно, – шутливо отвечает Юра. – Потому, что я юрист, а ты инженер. Тебе и молоток в руки».