Он попытался надавить вверх, на обитую атласом крышку. Он пытался снова и снова изо всех имевшихся сил. Он стучал по ней, кричал, но слышать его могла лишь мертвая бабушка… Впрочем, она оставалась единственной из окружения, у кого еще не сгнила барабанная перепонка, — остальные давно миновали эту стадию, бедняги. Нельзя сказать, что уцелевшие бабушкины уши сейчас приносили какую-то пользу ей или Деннису, хотя позже они оказались неплохим деликатесом.

Все было без толку. Страх сменялся отчаянием, отчаяние изнеможением. Когда он очнулся во второй раз, лучше ему не стало: атлас по-прежнему давил на щеку… нарумяненную щеку, так как тетушка очень постаралась. Он лежал молча и совершенно неподвижно, хорошо сознавая, что те небольшие силы, что в нем еще присутствовали, быстро уходят, а рядом со страхом рос мучительный голод, сравнимый разве только с такой же невыносимой жаждой.

Необходимо было выбраться из тетушкиного гроба.

Деннис не был лишен изобретательности. И знал некоторые секреты ящика, в котором лежал: один из них заключался в том, что он казался сделанным из хорошего дерева, но это было не так: подарить гроб и доставить этим неприятность — жест, типичный для Денниса, но он вовсе и не собирался хоронить своих родственниц с настоящим шиком. Он заплатил за лакировку, но не за хорошее дерево. Гроб был, как это часто случается с гробами, очень непрочным.

Деннис довольно спокойно обдумал этот аспект, то есть с той долей самообладания, которую можно было ожидать, считаясь с обстоятельствами, в которых он оказался. Он хорошо знал склеп, потому что внимательно осмотрел его по случаю похорон бабушки, склеп продолговатой формы, с гробами, уложенными на полках ровными рядами — по три на каждой. Он знал, где должен был располагаться его собственный: как раз над дядюшкой Мортимером, умершим лет восемьдесят назад.

Деннис сообразил, что если ему удастся весом своего гроба разрушить ветхий гроб дяди Мортимера, то оба гроба могут рухнуть на каменный пол склепа — и тогда есть надежда, что содержащий его самого ящик развалится.

Чтобы совершить этот не такой уж незначительный подвиг, ему необходимо было раскачать гроб, а это оказалось чрезвычайно трудным делом. Если бы его ящик не оказался таким легким и если бы он не был собран на живую нитку, сомнительно, что он вообще смог бы его сместить, но он ухитрился сделать это. Гроб Денниса елозил по крышке того, где находился давно умерший Мортимер… Тот самый, который, к несчастью, отошел во сне, внезапно — после хорошего ужина… И старый, гнилой ящик стал медленно подаваться. Наконец, Деннис ощутил, как его гроб слегка наклоняется, и удвоил усилия: послышался легкий хруст, будто что-то раздавали, — это поверхность ящика соприкоснулась с тазовой костью Мортимера. Толчок, еще один — и гроб Денниса заскользил. В следующий миг он грохнулся о каменный пол — и Деннис потерял сознание.

Очнувшись, он обнаружил нечто серое и пыльное у себя на груди: оно походило на мумию, закутанную в измятый саван, — высохшее коричневое лицо, стягивающая скулы безудержная улыбка, голые десны и глаза, смахивающие на желтые бобы в стручках-глазницах… Упавшие гробы придавили их друг к другу — Денниса и останки Мортимера.

Неважно… Он вырвался! Дверь склепа пропускала полоску света, и он различал стоящие вокруг гробы — там и сям сквозь искрошенное дерево поблескивали белые кости и виднелась паутина, которая на самом деле могла быть и истлевшей тканью, и остатками кожи.

Он прислонил распадавшегося на части Мортимера к разбитому гробу, смахнул, насколько мог, трупную пыль с волос и ресниц и утешился мыслью о том, что худшее позади, — остается лишь выбраться из склепа.

Всего лишь выбраться…

Эту задачу он решал со знанием дела. Странный семейный недуг, вызывавший мнимые кончины одного предка за другим — внезапно, после хорошего ужина, — предвосхитил по меньшей мере один из предков, не раз подвергавшийся за свои труды насмешкам. Деннис знал о существовании цепи, протянутой из-под земли наверх, к похоронному колоколу на кладбище. Колокол должен был служить тем «живым мертвецам», которые, будучи запечатанными в гробу, так и не смогли добраться до заветной цели.

В наземном, покинутом Деннисом мире день был холодный, с порывистым ветром, который завывал и шумел в листьях склонившихся над кладбищенской стеной деревьев. По крыше церкви монотонно стучал дождь, пара черепиц, слетев, разбилась на каменных плитах двора — в остальном все было в порядке, если не считать чертовского холода.

К пяти часам поднялась буря: над побережьем взревел шторм, а море билось в пирс у подножья площадки, на которой стояла церковь.

В полутьме склепа, глубоко под фундаментом церкви, бедный Деннис ничегошеньки об этом не знал. Он жалобно шарил во мраке вокруг себя в поисках цепи от колокола. Он скользил по влажным гробам, путаясь неверными руками в телах давно усопших, а ногами случайно попадая в грудные клетки, и ящики один за другим рушились под его весом. Единственным утешением была влага на стенах: он собирал ее концом своего савана, чтобы прижать затем ко рту и хотя бы смочить губы.

Это помогало, но не снимало мучительного голода. Он заставил себя забыть обо всем, кроме цепи, и в конце концов нашел ее. Собрав остатки сил, он продел в ее звенья пальцы и позволил себе покачаться на них.

В верхнем мире, среди молний, громовых раскатов и шума моря, сквозь дождь слабо зазвонил колокол. Звук пролетел по пустынному кладбищу, но затерялся в шуме стихии. Люди спокойно укладывались спать — им и в голову не могло прийти, что Деннис повис на конце цепи, опершись коленями о мертвого племянника.