— Доброе утро.

— Меня зовут Эд Пандер, я помогаю шефу полиции Коффи проводить расследование.

— Какое еще расследование?

— Ваша дочь была убита, — терпеливо пояснил Пандер. За свою карьеру он редко опрашивал вест-индейцев, поэтому принял ее сарказм за слабоумие.

Но Виджей все понял.

— Он не это хотел сказать, — перебил он Пандера. — Мы каждый камень перевернули, когда искали вашу девочку…

Пожилая женщина не обратила на него внимания и уставилась на Пандера.

— У вас появился еще один труп?

Виджей стал переводить. Пандер оборвал его — он понял ее достаточно хорошо.

— Виджей, думаю, я найду дорогу в участок. Почему бы тебе не пойти домой и не поспать немного? Не хочу, чтобы ты уснул сегодня на дежурстве. А то тебя могут расстрелять.

— Если они будут всех расстреливать, то на острове просто не останется полицейских, — пробурчал Виджей, уходя.

Старый монстр Сент-Люка вернулся к жизни. Настоящий Человек с мачете. Только он отрубал людям руки, а не головы. Газеты не напечатают об этом ни слова, пока трусливый Перри Фаартофт не получит одобрения от шефа полиции, который, по всей вероятности, должен получить его от губернатора, входящего в Торговую палату, членом которой был и Льюис.

«Вот так делаются дела на маленьких островах», — думал Льюис, лежа у бассейна в среду днем и ожидая доктора Воглера. Он сразу же подумал, как можно использовать это обстоятельство. Неожиданно снова всплыла мысль об убийстве Хоки, на этот раз оформившаяся в уже вполне конкретный план. Другой такой возможности может просто не представиться. Льюис знал, что если женщина внезапно умирает или пропадает без вести, то подозрения прежде всего падают на ее мужа. И если он не обеспечит себе твердого алиби, то вообще станет единственным подозреваемым.

Вот здесь и может пригодиться маньяк, свободно разгуливающий по острову. Если Хоки будет его очередной жертвой, а у него самого будет бесспорное алиби, полиция не станет проверять его дважды, особенно в условиях своего рода информационной блокады. Они не смогут обвинить его в имитации деятельности маньяка, поскольку сами ничего не знают о настоящем убийце.

Но хорошее алиби не валяется на дороге, и тут дорога каждая минута. Ситуация может измениться: кое-какие новости просочатся вопреки запрету или, еще хуже, полиция поймает убийцу прежде, чем Льюис сделает свой ход. Нужно торопиться. Возможно, чем скорее он предпримет какие-либо действия, тем…

Нет. Проклятие! Есть человек, которому известно о том, что Льюис знает о Человеке с мачете, — репортер Бендт. Но это вовсе не значит, что ему надо отказаться от своей затеи. Просто, если он убьет Хоки, ему придется убить и Бендта. Это сложная, но, возможно, не такая уж и непреодолимая задача, если удастся обеспечить алиби. Льюис не знал пока, хватит ли у него сил на одно убийство, но ему казалось, что со вторым все будет намного проще.

В этот момент слуга Джонни Ранкин, низкий смуглый мужчина в белой рубашке, с вытянутым лицом, открыл створчатые двери.

— Простите, мистер Льюис. Пришел доктор Воглер.

— Спасибо, Джонни. Впусти его. И приготовь нам холодного чая, если тебя это не затруднит.

Второй сеанс проходил около бассейна. Доктор и пациент сидели в шезлонгах, потягивая освежающие напитки. Довольно необычная обстановка для приема у психоаналитика, но Льюису казалось, что за плату, которую Воглер получал после каждого сеанса, тот согласился бы работать, даже сидя в бассейне.

— Американские моряки прибыли с базы Гуантанамо на следующее утро после урагана, чтобы восстановить порядок. — Льюис продолжил свою историю с того места, где прервался в прошлый раз. — Все жители Сент-Люка, белые и черные, были в панике. Они прыгали в воду и плыли навстречу кораблю. В новостях я видел Губа в военной каске и артиллерийском мундире поверх белого льняного костюма плантатора, машущего рукой с носа корабля. Возможно, он пытался изображать из себя героя-освободителя, но добился только того, что его избиратели вспомнили, как он сбежал в момент бедствия и не разделил их невзгоды.

Мои злоключения к тому времени почти закончились. Пока грабители насиловали мою тетю, я потихоньку сбежал и всю ночь прятался под этажеркой для закусок в бальном зале на втором этаже. Мне ужасно хотелось есть и пить, но я просидел там в полусогнутом состоянии до утра. Лишь тогда я сходил в туалет и пошел искать еду.

Кухня по-прежнему было затоплена, но я знал, что тетя Эгги припрятала немного печенья и шоколадки на верхней полке в своей прикроватной тумбочке. Сама Эгги лежала на кровати с подушкой на лице. Я не хотел на нее смотреть, но нагота трупа магическим образом притягивала меня. Я не удивился, что ее убили, но меня удивляло, что перед этим ее раздели.

Я был в комнате Эгги, когда моряки ворвались через парадную дверь. Они могли бы пройти через черный ход, тем более что грабители уже выломали там дверь, но, думаю, это не в обычаях моряков. Я понял, что нахожусь в безопасности, когда услышал голоса людей, говоривших с американским акцентом. Когда они стали подниматься по лестнице, я пошел к ним навстречу, сжимая в руке по шоколадке (третья была у меня во рту). Впереди шел Губ, по-прежнему в каске и военном мундире. Я разрыдался и бросился к нему в объятия. Но он отстранил меня — думаю, из боязни измазать шоколадом свой белый костюм.