Привязывая «Веспу» цепью к дереву с серой корой, Пандер увидел, что в бухте кто-то плавает. В следующее мгновение он разглядел, что это женщина, обнаженная белая женщина. Он быстро отвернулся и продолжил привязывать «Веспу» — джентльмен может взглянуть украдкой, но никогда не станет глазеть.

Но когда женщина окликнула его — по крайней мере ему так показалось, поскольку поблизости больше никого не было, — он обернулся и увидел, что она машет рукой. Очевидно, она была обеспокоена. Пандер не мог сказать наверняка, что вызвало ее тревогу.

— Что? В чем дело? Что случилось?

— Дерево, манцинелловое дерево. Оно ядовитое! — крикнула она. — Едкое, как кислота. Вам нужно скорее помыть руки. И ни в коем случае не трите глаза!

Пандеру не надо было повторять дважды. Он снял ботинки и побежал к воде, бросив по пути бумажник в песок. Он с удивлением обнаружил, что тыльная сторона его руки уже начала пощипывать в том месте, где она прикасалась к стволу манцинеллового дерева. Он зашел в воду по пояс, а затем нырнул и погрузился полностью.

Вынырнув, он встал по грудь в воде, женщина подплыла к нему и приказала раздеться. Он разделся догола, и они вместе принялись тереть его одежду в соленой воде, пока не отмыли ее от едкого сока.

— Спасибо, — сказал Пандер незнакомке. — Я вам многим обязан. — С невероятным усилием воли, за которое он вполне мог получить рыцарский титул, если бы был подданным королевы, он старался смотреть ей только в глаза. — Я Эд Пандер. Обычно я представляюсь, прежде чем показаться голышом перед женщиной.

— Я Доусон.

— К. Б. Доусон?

— Да. — Она была явно удивлена его осведомленностью.

— Холли Голд упоминала о вас. Я был вчера в Коре, потому что расследую дело об исчезновении вашего бывшего друга.

— Вы полицейский?

— Сотрудник ФБР. В отставке. Разве мисс Голд вам ничего не говорила?

— Меня не было дома со вчерашнего дня. Приближается туристический сезон, и пора собирать урожай тыквы-горлянки: если перевязать тыкву проволокой, пока она зеленая, то можно изменить ее форму. Я выдалбливаю тыквы и делаю из них чаши, вазы — их форма сама подсказывает мне, что из них можно сделать.

Она рассказала Пандеру, как подвесила гамак между двумя деревьями горлянки и провела всю ночь в лесу.

— Но ведь это опасно.

— Совсем нет. Я всегда так делаю. Крупных хищников здесь нет, а мангусты давным-давно уничтожили всех змей. Правда, теперь здесь много мангустой.

— Может, выйдем на берег и оденемся? — спросил ее Пандер.

— На этом пляже можно ходить как угодно, — заверила его Доусон. Она была польщена его учтивостью — не многие мужчины на Сент-Люке обладали этой чертой. — Но если вы так хотите, я возражать не стану.

Когда они вышли из воды, Пандер не мог не отметить, что, несмотря на зрелый возраст, она сохранила великолепную фигуру и что у нее красивое лицо с большим ртом и темными, широко расставленными глазами. Это лицо казалось ему удивительно знакомым. Как будто он уже видел ее где-то раньше или знал ее, когда она была моложе, — когда они оба были моложе.

Подобные чувства Пандер испытывал по отношению к Диане — своей последней подружке. Ему понадобилось несколько недель, чтобы вспомнить, где он ее видел. Оказалось, она снималась в порнофильме двадцатилетней давности.

— Мистер Льюис?

Апгард открыл глаза и поднял руки, заслоняя лицо от яркого солнечного света. Он попытался привстать, но рухнул со стоном на спину. Вероятно, прошлой ночью он потерял сознание. Осмотревшись, он увидел, что лежит в шезлонге во внутреннем дворике. Джонни Ранкин стоял над ним, держа поднос со спасительной «Кровавой Мэри Энн» (белым ромом с томатным соком) и открытым флаконом аспирина.

— Я подумал, вам может понадобиться помощь, сэр, — сказал Джонни и добавил, что доктор Воглер ждет в салоне.

Льюис вытряхнул пригоршню аспирина себе на ладонь, проглотил его и запил. После глотка рома его тело задрожало от благодарности.

— Сколько времени?

Джонни поставил поднос на столик и посмотрел на часы.

— Полпервого.

Последнее, что помнил Льюис, — это ласки Эмили. Он заглянул под полотенце и с облегчением обнаружил, что все еще в шортах. Алкогольный обморок — страшная штука. Прошлая ночь напоминала ему большой черный колодец.

— Когда ты пришел утром, я… здесь больше никого не было?