20 мая 1940 года на рассвете около двадцати человек в военной и полицейской форме под командой пехотного майора проникли в жилой дом, уверенно, как будто они знали здесь расположение всех комнат, проследовали к спальне, увидели на широкой кровати под одеялами разбуженных выстрелами двух человек и открыли по ним огонь из автоматического оружия. Было выпущено около трехсот пуль. Троцкий и его жена спаслись чудом. Супруги ни за что не уцелели бы, останься они в постели. Оба вовремя забились в угол и упали на пол без движения. Пострадал только внук – пулей задело ногу.

Троцкий понял, что круг замкнулся. Он начал всерьез задумываться о самоубийстве. Каждый день начинался им с фразы: «Они нас не убили этой ночью. Они подарили нам еще один день».

– На самом деле в 1940 году это я сделал подарок товарищу Сталину: организовал убийство Троцкого, - Берия воплотил в жизнь народную мудрость «Себя не похвалишь – стоишь как оплеванный».

Бывший лейтенант испанской республиканской армии Рамон Меркадер раскроил «иудушке» череп...

– Я категорически против принятия этого «врага народа № 1» в состав СНК!
– попытался стукнуть призрачным кулаком по фантомному столу Сталин.

– Что скажете, Лев Давидович?
– обратился к объекту споров Ленин. Троцкий процитировал строчки из своего завещания:

– «Если бы мне пришлось начинать все сначала, я, конечно, постарался бы избежать той или этой ошибки, но главное направление моей жизни осталось бы без изменений. Я умру пролетарским революционером, марксистом, диалектическим материалистом, последовательным и непримиримым атеистом. Моя вера в коммунистическое будущее человечества не стала менее горячей, фактически сегодня она тверже, чем в дни моей юности... Мы идем навстречу столь трудным временам, что каждый единомышленник должен быть нам дорог. Было бы непростительной ошибкой оттолкнуть единомышленника, тем более группу единомышленников, неосторожной оценкой, пристрастной критикой или преувеличением разногласий».

Хочу также напомнить, что Вы, товарищ Ленин, чтобы подчеркнуть свое доверие ко мне, передали мне чистый бланк Председателя Совнаркома, написав в его нижнем углу: «Товарищи. Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден, в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело. В. Ульянов – Ленин». Я хранил этот бланк чистым всю свою жезнь».

Меня обвиняют в жестокости – и я не опровергаю эти обвинения. «Расстрел был жестоким орудием предостережения другим... Революционная война – неоспоримое условие нашей политики». Но сравнивать мои действия с теми невиданными репрессиями, которые обрушили на наш народ Сталин и его подручные, нельзя. Это несоизмеримо ни по масштабам, ни по коварству, ни по идеологическмоу прикрытию.

Оппозиция, которую я возглавлял, боролась против сталинской фракции за индустриализацию, за плановое начало, за более высокие хозяйственные темпы, против ставки на кулака, за коллективизацию. Да-да, представьте, все эти знакомые советским людям понятия, неразрывно связанные со сталинскими пятилетками, родились именно в рядах оппозиции. До февраля 1928 года сталинская фракция считала необходимым опираться на крепкого крестьянина и отказывалась жертвовать им в интересах индустриализации. Плановое хозяйство подвергалось осмеянию: мол, мы зависим от дождя, а не от плана. В 1927 году Сталин в борьбе против меня при поддержке Молотова, Ворошилова и других посредственностей заявлял, что «Днепрострой» нам так же нужен, как мужику граммофон вместо коровы». Подумать только: с 1923 года оппозиция требовала подготовки пятилетнего плана и сама намечала его основные элементы. Вот вам и первая «сталинская пятилетка»!

Выдворив меня за границу, Сталин полностью взял на вооружение мои планы. Провел насильственную коллективизацию, «трудовые армии» заключенных стоили города и заводы, страна превратилась в армейскую казарму с жестокой военной дисциплиной. Спрашивается, о чем же мы спорили в середине двадцатых годов, если развитие последующих событий показало, что сам Сталин на деле был троцкистом?!

Против таких аргументов было трудно возразить. Хотя голоса разделились, Троцкого допустили к организации переворота в аду.

– А я второй в революции еврей!
– заявил Зиновьев.

– Нет, я!
– опроверг его Каменев.

– И эти двое к нам лезут?
– опять взбеленился Иосиф Виссарионович.
– Враг народа Зиновьев, кто признался на суде: «Мой неполноценный большевизм трансформировался в антибольшевизм, и через троцкизм я пришел к фашизму»? Враг народа Каменев, кто предупредил Троцкого в 1926 году: «Вы думаете, что Сталин размышляет сейчас над тем, как возразить Вам по поводу Вашей критики? Ошибаетесь. Он думает о том, как Вас уничтожить, сперва морально, а потом, если можно, - физически. Оклеветать, организовать провокацию, подкинуть военный заговор, подстроить террористический акт... Сталин ведет борьбу совсем в другой плоскости,чем Вы. Вы не знаете этого азиата...»

– Но ведь я же был прав!
– горячился Каменев.

– «Когда на XI съезде в марте 1921 года Зиновьев и его ближайшие друзья проводили кандидатуру Сталина в Генеральные секретари, с задней мыслью использовать его враждебное отношение ко мне, Ленин в тесном кругу... произнес свою знаменитую фразу: «Не советую, сей повар будет готовить только острые блюда». Какие пророческие слова!» - саркастически заметил Троцкий.
– И вообще непонятно, чего ты прицепился к Зиновьеву?! Это же твой человек! 18 сентября 1918 года именно он на Петроградской партконференции впервые заявил во всеуслышание: «Мы должны повести за собой девяносто из ста миллионов человек, составляющих население Советской Республики. Остальным нам нечего сказать. Их нужно ликвидировать». Кто придумал сочетание: «Маркс – Энгельс – Ленин- Сталин»? Нет, не Молотов, не Каганович. Открыл эту формулу Зиновьев. А ты его за все благодеяния – к стенке...