– Давай, – согласился он и шагнул вперед, подобрал с пола тряпку и пошел следом.

Кристиночке удалось расправиться с застежкой, она на ходу расстегнула пуховик и остановилась перед низкой, заваленной тряпьем кроватью.

– Так, стой, – произнес Егор, Кристиночка кивнула и принялась стаскивать с себя куртку. Егор достал «макаров», обмотал ствол пистолета тряпкой, приставил его к затылку Кристиночки и выстрелом разнес ей голову. «Четыре», – он толкнул тело на кровать, бросил на пол тряпку и вышел из дома, захлопнул за собой дверь.

На крыльце его встретил кот, зверь сидел и задумчиво смотрел на закрытую дверь. Увидел Егора, вскочил, потерся о ноги и первым прошмыгнул в дом. Внутри сумрачно и тихо, но тепло, и пахнет вкусно, жареной картошкой. Пропал день, а ведь какие планы были, все наперекосяк пошло, и опять на дворе сумерки, а ведь еще только пять часов.

– Есть будешь? – Ольга со сковородкой в руках уже шла по лестнице вниз. Егор уселся в кресло, закрыл ладонями лицо и взъерошил пальцами волосы.

– Нет, – он лег на спину, отвернулся к стене и пробормотал еле слышно: – Оставь, я потом…

Ольга поставила сковородку, села рядом и коснулась ладонью его лба.

– Ты не заболел? – голос доносился словно из-под воды, слова Ольги прозвучали глухо, Егор едва расслышал их.

– Нет, – замотал он головой, – нет, все нормально. Я сейчас. – И закрыл глаза.

Проснулся от голода, сел рывком и осмотрелся. Темно, душно, слышно, как шуршит что-то под лестницей, и на стене виден отблеск неяркого огня. Егор поднялся, подошел к столу и поднял крышку со сковородки. Остыло все давно, но с голодухи и это прокатит. С картошкой он расправился в два счета и скомандовал уткнувшемуся в книгу Женьке:

– Спать ложись, завтра встаем рано. Я тебя разбужу.

Мокрый снег летел в лицо с такой силой, словно кто-то бросал его из темноты горстями. Пока проскользнули через овраг и обошли поселок, на голове образовался целый сугроб. Егор снял шапку, отряхнул ее и натянул поглубже, почти на глаза. Женька смел снег с бушлата и еще раз подтянул ремень. «На пугало похож», – Егор махнул парню рукой и зашагал через пустырь к лесу. Под ногами снова хлюпало – снег таял, не долетев до земли, с неба сыпались густые белые хлопья и превращались на дороге в грязь. В лесу было повеселее, уже начинало рассветать, и мутная пелена не застилала собой дорогу.

– Долго еще идти? – впервые подал голос Женька. Он вскочил на перегородивший тропу ствол ольхи, попрыгал на нем и едва не свалился.

– Часа два, – отозвался Егор, – и не ори, иди тихо. Тебя за километр слышно, все зверье распугаешь.

– А тут что – кто-то водится? – в голосе было больше любопытства, чем страха. Егор обошел мокрый муравейник и остановился под огромной елью, поджидая Женьку.

– Вот мы проверим. На лося или кабана я бы не рассчитывал, а по мелочи здесь полно всего, – Егор посмотрел по сторонам. Дорога осталась справа, пустырь слева. Он обошел ель и направился к зарослям орешника, присел на корточки. Женька приплелся следом и сопел в затылок.

– Что там? – не выдержал он. – Я ничего не вижу.

– Зато я вижу. – Егор снял с ветки клочок светло-серой шерсти, покрутил его в пальцах, подал его Женьке и скомандовал: – Стой тут и не двигайся. – А сам скинул рюкзак и вытащил моток стальной проволоки. Скрутил петлю, согнул ветку над полусгнившей осиной и закрепил петлю на гибкой орешине. Потом натянул перчатки и тщательно протер петлю пучком травы и куском осиновой коры.

– А это зачем? – прошептал за спиной Женька.

– Чтобы запах отбить. Видят зайцы плохо, зато слышат и носом чуют не хуже собаки. Если петля пахнет не так, как земля или растения в радиусе полуметра вокруг, то заяц в такую ловушку не полезет, – пояснил Егор и поднялся на ноги, – а вообще это браконьерство, конечно. Я таких «охотников» пачками отлавливал. Ладно, пошли, – он попятился от петли назад, к елке.

– Зайцы? – потрясенно протянул Женька. – А ты уверен…

– Уверен, уверен, – успокоил парня Егор, – шерсть видел? У них линька сейчас, зверь на зиму переодевается. И здесь часто шастает, шерсти там по кустам полно. И дерево удачно лежит, прямо на их тропе, а может, и нора там недалеко. Если повезет, заяц в петлю башкой влетит, он никогда лапами на препятствие не становится, всегда с разбега барьер берет. Так что если повезет, вернемся не с пустыми руками.

– Здорово, – выдохнул Женька, – а чего только одну петлю поставил? Там же не один заяц на весь лес.

– Хватит пока, – ответил Егор, – одного бы поймать, а там посмотрим. И не топай, как слон. Ногу вот так ставь, на носок, потом пробуй, что под подошвой, дальше вес тела на всю ступню переносишь и на пятку приземляешься. Давай, пробуй, – распорядился он.

– Медленно очень, – пожаловался Женька, сделав пару кругов вокруг ели.

– Зато тихо.

Егор зашагал по мокрой траве и мху дальше. Шума стало меньше, Женька старательно выполнял упражнение и почти неслышно крался позади. Так прошел почти час, когда послышалось кряканье и шум крыльев. Егор поднял голову – над березами пронеслась пятерка уток, резко взяла влево и умчалась в сторону дороги.