«Что ж, последуем совету Икэды и обдумаем свое дальнейшее поведение. Что же все-таки произошло? Вот уже девять дней, как я в Сообществе, и вдруг этот арест. В том, что это проверка, я уже не сомневался. Но чем она вызвана?.. Секретные службы Сообщества заинтересовались мной в тот самый момент, когда я почти вплотную подошел к выполнению поставленной задачи… Постой! А нет ли здесь связи? Ведь до встречи с Кунти все было спокойно».

Я тяжело вздохнул. Опять все сходится на этой девушке! А мне так не хотелось думать о ней плохо.

Кабина лифта остановилась. За открывшимися дверцами снова тянулся длинный коридор с нумерованными дверьми. Охранник провел меня по нему и остановился в самом конце. Открыл железную дверь.

Я вошел в камеру, и дверь за мной сразу же закрылась. Да, влип же я в историю! Интересно, что бы сказал Громов, узнай он сейчас, что со мной произошло?

Я осмотрелся. Белые, крашеные стены и каменный пол производили угнетающее впечатление. Высоко под потолком — зарешеченная отдушина. Над дверью горит люминесцентная лампа без плафона.

Я был здесь не один. В дальнем углу камеры, прямо на полу, сидели три человека. Видимо, они играли в какую-то игру, но при моем появлении все трое обернулись в мою сторону. Теперь я мог рассмотреть их лучше.

В центре сидел обнаженный по пояс и босой здоровяк. На нем были только широкие черные, засаленные штаны, подпоясанные обыкновенной веревкой. Кожа его казалась оранжевой от загара, а глаза были узкими и темными. Сейчас они стали непроницаемыми — человек смотрел не моргая. Грудь его была густо покрыта замысловатыми татуировками, а лицо волосами.

Двое других оказались не менее примечательными личностями.

Один — невысокого роста, коренастый, с гладкой, как куриное яйцо, головой, на макушке которой красовалась экзотическая татуировка в виде дракона, и маленькими бегающими глазами на беличьем лице.

Другой — худенький, как мальчик, с распухшим лицом и темными отечными кругами вокруг глаз. Одет он был в рваную майку неопределенного цвета, подвернутые до колен штаны и неизвестно зачем понадобившийся ему здесь солнцезащитный козырек.

Наблюдая за сидящими в камере, я вдруг уловил в их позах беспокойство. Поймал тревожный взгляд щуплого.

Верзила почесал бритую голову; ухмыльнулся, показав пожелтевшие зубы. Подмигнул мне. Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза. Потом я поискал взглядом, где бы расположиться. Не найдя ничего подходящего, растянулся прямо на полу у входа, подстелив под себя куртку.

Я лежал на спине так, что мне было видно моих соседей по камере. Они продолжили игру, длившуюся еще с полчаса, после чего проигравший Щуплый вынужден был, по правилам игры, подставлять свои бока под удары и пинки развеселившихся дружков.

Это мне не совсем понравилось, но я решил не вмешиваться в тюремные правила чужой планеты и промолчал.

Видимо, насладившись побоями, Верзила поиграл мышцами торса, втянул голову в плечи и кивнул в мою сторону.

— Эй, парень! Не желаешь сыграть в «ложку»?

Я не ответил, продолжая молча лежать на полу. Сейчас меня заботили совсем другие мысли.

Щуплый, до этого терпеливо сносивший побои, боязливо покосился на меня.

— Ты что, не слышишь? — гаркнул Верзила. — Я тебе говорю!

Я устало посмотрел на его оплывшее, небритое лицо и повернулся на бок, отворачиваясь к стене.

— По-моему, он брезгует нами? — еще больше взъелся Верзила. — Эй, приятель! А ты случаем не «наседка»? А?

Я не понял, о чем это он, и продолжал лежать, глядя в стену.

— Может быть, он глухой? — язвительно заметил ломкий басок, видимо принадлежавший Щуплому.

— А мы это сейчас проверим! — мрачно усмехнулся Верзила. — Ну-ка, Зеленый! Пощупай этого фраера! Я селезенкой чувствую, что в карманах у него полно «розовеньких»! Ведь несправедливо получается: Щуплый проигрался вконец, а этот толстосум не хочет делиться с нами.

Послышался шорох, затем шаги. Я по-прежнему лежал, отвернувшись к стене. Подошедший остановился у меня за спиной и, судя по всему, наклонился ко мне. В следующую секунду я ощутил у себя на горле холод металла. Зеленый развернул нож острием вверх, и мне пришлось повернуться на спину.

— Ну что? — ухмыльнулся стоящий надо мной бандит. — Тун! По-моему, он не такой уж и глухой! — обратился он к Верзиле.

— Деньги у него есть? — спросил тот из угла камеры. — Если не хочет отдавать, покрась ему рубаху красненьким. Может быть, тогда он раздобрится! — Верзила громко загоготал, довольный своим остроумием.