— Где Базилус? — громко спросил я, пытаясь перекричать Шум толпы.

— Он рассказал нам, как ты убил германского вождя! — воскликнул один старик. Он поднял вверх правую руку, держа в ней палку, на которую, очевидно, опирался во время ходьбы, а левой рукой схватил себя за гениталии. Похоже, это был какой-то очень древний, неизвестный мне обычай или ритуал. Все собравшиеся вокруг нас вновь прокричали мое имя и пожелали долгих лет жизни мне, а также всем моим потомкам. В тот момент я был настолько истощен физически, что у меня не было ни малейшего желания заниматься даже столь приятным делом, как зачатие детей. Все, чего я хотел, — это поскорее спешиться и согреть свои окоченевшие от холода руки и ноги. Сидя в седле, я наклонился к одному из стоявших рядом воинов и попросил его помочь мне спуститься на землю. Конечно же, он и не думал отказывать мне. Более того, мне кажется, он счел такую просьбу за честь для себя, однако, как только мои ноги коснулись земли, воин отпустил меня. Откуда же ему было знать, что я в то же мгновение рухну на землю, словно срубленный под корень бук. Я ударился головой, меня начало тошнить, а перед глазами потемнело. Казалось, что все голоса доносятся до меня откуда-то издалека.

Когда я вновь пришел в себя, я уже стоял на ногах. Меня поддерживали два воина. Один подпирал меня слева, другой — справа. От обоих сильно разило луком и прокисшим пивом.

— Ванда! — воскликнул я и тут же успокоился, когда обернулся и увидел, что она едет на своей лошади следом за нами и ведет в поводу ту лошадь, на которой совсем недавно сидел я. Выражение лица моей рабыни задело меня до глубины души. Ни восхищения, ни радости, ни воодушевления — Ванда казалась совершенно равнодушной. Мои мускулы так затекли, что мне казалось, будто воины, которые поддерживали меня, вот-вот вывернут мне руки или просто-напросто вырвут их из моих плеч. Толпа расступалась перед нами, так что не было нужды обходить кого-либо или протискиваться между надоедливыми зеваками. Повсюду стояли груженые телеги. Блеяли запертые в загонах овцы, испуганные куры с громким кудахтаньем отбегали в сторону, размахивая крыльями, свиньи рылись в грязи и довольно хрюкали. Повсюду я видел множество тощих, облезлых собак, которые в поисках чего-нибудь съедобного обнюхивали кучи мусора, однако Люсия не обращала на них никакого внимания. Моя любимица шла рядом со мной.

— Где Базилус? — спросил я вновь.

Кто-то заорал, что меня нужно отвести к Базилусу, и я тут же немного успокоился. Похоже, моему другу удалось добраться в этот оппидум, и, что самое главное, он был жив.

Я едва передвигал ноги, так что поддерживавшим меня с двух сторон воинам пришлось буквально нести меня. За нами следом шли зеваки, которые, очевидно, хотели собственными глазами увидеть мою встречу с Базилусом.

Оппидум тигуринов оказался гораздо больше, чем тот, который раурики построили у изгиба Ренуса. Широкие улицы отделяли друг от друга длинные жилые дома, рынок и мастерские.

Тогда я хотел совсем немного — поскорее увидеть Базилуса и оказаться в деревянной кадке, наполненной до краев горячей водой. Я был готов отдать все сокровища мира за возможность расслабить свои мышцы, которые напряглись до предела, натянувшись, словно канаты сиракузской катапульты. Но, надо полагать, такова была цена славы! Я уже не мог сказать, что принадлежу только себе, поскольку обязан был удовлетворять любопытство всех тех, кто узнал о моих подвигах и хотел увидеть меня собственными глазами. Меня встретили с такими почестями, словно я был великим воином, снискавшим себе славу на поле битвы. Почувствовав, что вновь могу идти сам, я попросил сопровождавших меня воинов отпустить мои руки. Негоже настоящему герою показывать свою слабость! Я не был беспомощным стариком и не хотел, чтобы Базилус видел, как меня, гордого раурика, ведут под руки двое тигуринов. Сейчас мне уже приходилось пробираться сквозь толпу, обеими руками прокладывая себе путь. Заметив меня, многие сами отходили в сторону, и я видел перед собой что-то вроде узкого коридора, указывавшего мне путь. Я уже привык к тому, что каждый, кто мог до меня дотянуться, пытался похлопать меня по плечу. Но я все еще довольно неуверенно стоял на ногах, поэтому от подобных подбадривающих жестов мог в любой момент рухнуть на землю.

Конечно же, сопровождаемый красивой германской рабыней кельт, который прославился в честном бою и нес на плече лук поверженного им германского вождя, должен был сначала поведать собравшимся свою историю. Должен отметить, что я заметил одну интересную особенность: чем чаще ты рассказываешь какую-нибудь историю о великом подвиге, тем большим количеством удивительных деталей она обрастает. Зеваки с открытыми ртами слушали мой рассказ о том, что поверженный мной воин-великан был на самом деле не один, а его сопровождал брат-близнец… Если бы Ванда не одернула меня, слегка толкнув ногой, то я наверняка вспомнил бы еще множество новых подробностей. Клянусь богами, будь на то моя воля, рассказ о поединке с германцем стал бы более захватывающим, чем все произведения греческой и римской литературы, вместе взятые!

Какими удивительными случайностями полна наша жизнь! Из многочисленных жителей нашего селения именно я, хромой юнец, смог спастись и убежать от воинов Ариовиста. Но еще более странным стечением обстоятельств кажется тот факт, что мне удалось выйти победителем из боя с германским вождем. Это произошло лишь благодаря моей нерасторопности — я не успел вовремя отпрыгнуть в сторону. Да, у кельтских богов есть чувство юмора, вряд ли кто-нибудь сможет поспорить с этим утверждением! Люсия громко взвизгнула, и я резко обернулся. Наверное, кто-то наступил ей на лапу. Если бы не она, то меня сейчас наверняка не было бы в живых. Я гордился своей собакой. Среди тех, кого я знал, было не так уж много людей, на которых я мог положиться так же, как на Люсию. Большинство из моих соплеменников наверняка просто убежали бы, почувствовав опасность, и не стали бы рисковать ради меня своей жизнью.

Вдруг все голоса смолкли. Толпа перед нами расступилась. Узкий живой коридор из людей, по которому мне до сих пор приходилось пробираться, превратился в широкую улицу. Широкую настолько, что по ней одна рядом с другой могли бы проехать две телеги. Передо мной стоял величественный старец с длинной седой бородой, одетый в кельтскую кольчугу. На его шее я заметил искусно украшенный массивный золотой обруч. Кожу старца высушили солнце и ветер, высокий, широкий лоб явно свидетельствовал о выдающихся умственных способностях своего обладателя. Под густыми бровями сверкали большие глаза, которые, казалось, могли заглянуть прямо в душу. Ветер развевал его волосы, и в те несколько мгновений, пока старец молча рассматривал меня, я почти поверил, что передо мной стоит бог.

В то время Дивикону было уже больше восьмидесяти лет! Глядя на него, я ни мгновения не сомневался в том, что боги подарили ему такую долгую жизнь лишь с одной-единственной целью: он должен был возглавить племена кельтов и отвести их к побережью Атлантикуса. Я был взволнован и тронут до глубины души. Мне выпала великая честь увидеть собственными глазами самого Дивикона, князя тигуринов и правителя земель гельветов. Великого Дивикона, о котором слагали легенды еще при его жизни, потому что он пятьдесят лет назад разгромил римский легион. Но, так же как и германцы, князь тигуринов не смог тогда воспользоваться своей победой.