— А можно оказаться сразу в двух Домах?

Кавалар и сам не знал, зачем продолжает говорить с незнакомцем. Такой абсурдной беседы у него не было ни разу в жизни.

— Можно. Если ты черпаешь из двух источников — Бездны и Счастливых садов.

— На такое никто не способен! — рассмеялся молодой человек.

— Кстати говоря, ты, конечно, знаешь, что являешься единственным мужчиной с даром Целителя со времен Раскола? — не став спорить, спросил Огонек и выбросил в кусты огрызок.

— А откуда это знаете вы?

— Прошерстил архивы.

— Кто вы? И почему заинтересовались мной? — нахмурился Кавалар.

Он проигнорировал вопрос:

— Все те, кто жил до Раскола и владел Даром, как у тебя, — использовали обе стороны «искры». Что же касается твоего плетения, то у тебя было три ошибки. Здесь, здесь и здесь.

Мужчина начертил в воздухе сложный рисунок, и молодой человек, прищурившись, тихо сказал:

— Ваша «искра» темна. Но вы не сдисец.

— Так я и думал, — усмехнулся незнакомец в ответ. — Ты не заорал, не бросился на меня и не побежал за подмогой. Из тебя выйдет толк.

— Раскол был давно. Вражда угасла. Я не испытываю ненависти к вам.

— Очень разумно с твоей стороны. Ты внимательный. Сейчас Ходящие редко могут понять чужой им источник.

— Чего вы от меня хотите?

— Малость. Попробуй использовать то плетение, что я тебе показал. С моими изменениями оно должно сработать даже при твоем светлом Даре.

Целитель вновь повернулся к тополю, представил узор, и «искра», к его удивлению, тут же ответила, потянулась к нему.

Спустя миг на ближайшей ветке начали распускаться большие пурпурные цветы.

— Действительно, полу… — Кавалар обернулся к незнакомцу.

Но того не было.

Хмурясь сильнее, чем прежде, юноша оглядел парк, вышел из беседки и даже не поленился дойти до фонтана, но человека не оказалось и там. Вернувшись назад, Целитель увидел, что темно-зеленая сумка Огонька все еще лежит на столе.

— Вот ротозей! — пробормотал Кавалар. — Где мне теперь его искать?!

Придется тащить чужие вещи с собой. Возможно, он встретит мужчину в городе или с одной из Ходящих. То, что парень владел темной «искрой», Целителя совершенно не смущало и не пугало. Он считал важным не способ, а результат.

Собирая со стола свои вещи, Кавалар нечаянно опрокинул сумку незнакомца, и оттуда выпала тонкая серо-желтая тетрадь. Не сумев преодолеть любопытства, он открыл первую страницу, исписанную мелким, аккуратным почерком. Скользнул по ней взглядом, зацепился за сложный узор и…

— И что? — раздраженно спросил я, когда пауза затянулась.

— Ничего, — ответила Проклятая, захлопывая книгу. — Это все.

— Как так — все?! — возмутился я.

История меня слишком захватила.

— Ты совсем не умеешь слушать? — рассердилась Тиф. — Я ясно сказала, что страницы вырваны и здесь не так много, как хотелось бы.

— Написана действительно глупость, — подала голос Рона.

— Ну конечно! — фыркнула Тиа. — Никак не можешь переварить историю о том, что обожаемый Ходящими Скульптор владел сразу двумя «искрами»? Поверь, так и было. И первый мятеж в Башне тоже был.

Рона не стала спорить:

— Из прочитанного тобой получается, что некто помог Скульптору стать Скульптором.

— А как, ты думаешь, мы стали Проклятыми?

Она наклонилась поближе и заговорила совсем тихо:

— Черкана нашла на стене комнаты Кавалара письмена. Там были плетения, с помощью которых мы пробудили новую «искру». Вполне возможно, что написанное было частью того, что находилось в оставленной Целителю тетради. Звезда Хары!

Она ошеломленно выпрямилась.

— Что?

— Бумаги Скульптора! То, о чем говорила Митифа! Кажется, теперь я знаю, как они выглядят! И, кажется, раньше они принадлежали кому-то другому.

— Осталась малость, — усмехнулся я, вставая. — Всего лишь найти их.

— Кем был тот Огонек? — спросила Рона.

— А я знаю? — возмутилась Проклятая. — Но голову даю на отсечение — этот парень был большим хитрецом. Остается лишь догадываться, какие цели он преследовал.

Они остались сидеть у огня, продолжая гадать, а я направился на очередной обход. Возможно, все это глупость. Возможно, я совсем свихнулся. Но у меня на примете есть один человек с седыми висками и темно-зеленой сумкой через плечо.

Этого солдата из отряда Водера звали Тиомом. У него была унылая физиономия фермера, водянистые глаза и веселый нрав. Язык, кстати говоря, у парня оказался без костей. Он трепался без остановки, перепрыгивал с одной темы на другую с легкостью блохи, меняющей дворовых собак, и порядком меня утомил.

Но я стоически терпел и, в отличие от всех остальных воинов, не посылал его в Бездну — за что сразу же стал своим в доску и «лучшим другом на все времена». Столь важная оценка не могла не порадовать Шена. Целитель едва сдерживал издевательский хохот.