— Не стоит волноваться. Все кладбищенские обитатели сейчас в городе. А уйти по реке это реальный шанс выбраться из котла.

— Постараемся обойтись без купания, здесь недалеко дорога в поля. — Гонец развернул лошадь: — За мной!

Я бы мог возразить и рискнуть, отправившись дальше в одиночку, но не стал. Гис явно знает, что делает. К тому же пока мы вместе, выжить проще.

Вновь улица, вновь неупокоенные. Мы неслись, ни на что не обращая внимания, я следовал сразу за гонцом, Шен за мной. Иногда приходилось прорываться. Здесь очень помогала мощь коня и прихваченный из комнаты Шена ским. Судьба меня берегла, я не упал, никто меня не стянул с коня и даже не цапнул. Не знаю, кому раньше принадлежал Жеребец, но он оказался хорош. Если выживу, куплю ему целый мешок овса. Не жалко.

Мы петляли, виляли, путали следы, пытались стряхнуть «с хвоста» то и дело наседавших на нас покойников. В какой-то момент я понял, что так смущало меня в последние минки. Больше не было слышно стука копыт за спиной. Холодея, обернулся и не увидел ничего, кроме тройки порядком отставших от нас покойников.

Шен пропал. То ли замешкался и пролетел поворот, когда мы свернули, то ли что-то случилось с его лошадью, то ли выбили из седла. В любом случае, его с нами больше не было.

— Гис! — крикнул я. — Шен отстал!

Гонец кивнул, показывая, что услышал, но не остановился. Понимал, что искать парня на темных, кишащих мертвыми улицах бесполезно. И его не найдем, и сами пропадем. Выберется своими силами или умрет, теперь мы не властны над его судьбой. Мой попутчик знал это точно так же, как и я, так что даже не оглянулся.

Сожалел ли я, что щенок пропал? Да. Пожалуй. Несмотря на всю дерзость и гадкий характер, он был не так уж и плох. Во всяком случае, нас с Лаэн лекарь дважды спас, так что буду надеяться, что ему повезет пережить эту ночь.

Спустя короткое время мы вырвались из города и, нахлестывая лошадей, бросились прочь по запыленной дороге, ведущей в холмистые поля. Что же, я не ошибся в Гисе. Он смог вывести меня живым и невредимым. Проскакав еще немного, мы натянули поводья и, привстав на стременах, посмотрели на кутавшуюся в утреннюю дымку Плешь. Если бы не пожары, то ничто не говорило бы о трагедии, свалившейся на городок.

— Не будем задерживаться, парень. — Лицо Гиса блестело от пота.

— Сможем обогнуть город и выйти на Альсгарский тракт?

— Не думаю, что это разумная идея, — покачал головой мой собеседник. — Твои друзья уже далеко. Их надо нагонять, а наши лошади порядком устали. И я не рискну приближаться к Плеши. Пройдем полями. Я хорошо знаю путь. Через пять дней будешь в Альсгаре. Там и встретитесь.

— Как думаешь, парню удалось уйти?

— Я очень надеюсь на это.

По его глазам я видел, что он просто не хочет меня огорчать. Бросив последний взгляд на Даббскую Плешь, я кивнул гонцу, показывая, что можно отправляться в путь.

Тальки не соврала. Плетение и впрямь оказалось несложным. Проклятой хватило сил, чтобы с первого раза «перелить» себя в повешенного ею же капитана гвардейцев. Как только это случилось, ее спящая «искра», почувствовав «опору», вспыхнула, засияла, и Тиа задохнулась от восторга. Она завопила так, что позеленевший от страха капитан Най отшатнулся от ожившего трупа, споткнулся о лежащее на земле свиное корыто и грохнулся в навоз.

Впрочем, радость Тиф оказалась преждевременной. После пары проб Проклятая обнаружила, что возможности, дарованные временным телом, оказались не чета прежним. Со смертью истинной оболочки она слишком многое утратила. Ощущение легкости исчезло. Пропал восторг от прыжка в ревущий, непокорный водопад всесокрушающей мощи. В один миг Тиа стала самой слабой из Шести. Даже презираемая ею Митифа без всякого труда взяла бы над ней верх.

Обидно до зубовного скрежета!

Не успокаивало даже осознание того, что любая из Ходящих в лепешку бы разбилась, чтобы обладать нынешними возможностями Проклятой. Для выскочек из Радужной долины подобная мощь — дар богов. Но Тиф чувствовала себя обделенной. Ей оставалось только надеяться, что со временем все вернется.

Первостепенная задача — поймать щенка Целителя. Тиа нисколько не сомневалась, что нагонит беглецов. Лучник, убив ее тело, сам того не ведая, поставил на себя «метку». Сейчас она указывала на запад и с каждым днем пути «горела» все ярче.

После того как Тиф ужесточила контроль, проблем с Порком стало меньше. Она никогда не причиняла другим боль для собственного удовольствия. Мучить любил Рован, и за это Проклятая его ненавидела. Но в сложившейся ситуации убийца Сориты посчитала, что данное средство не будет лишним, поскольку, как только ее дух «перетек» в мертвое тело Грая, полоумный обрел волю. Пришлось прибегнуть к воспитанию болью.

В этот же день она взяла лошадей и вместе с дурачком бросилась в погоню. Конечно, можно было прихватить с собой парочку олухов, чтобы впоследствии воспользоваться их телами, когда нынешнее придет в негодность, но Проклятая предпочла бы женский облик. От мужчин ее уже начинало мутить.