В комнату вернулся Майкл. Он сел рядом с Элизабет и взял пипетку.

— Ты готова?

В точности, как она и ожидала, возродившийся Говард ел не с таким рвением, как остальные, после двух пипеток, полных молока, он отвернулся.

— Не болен ли он? — спросил Майкл. — Как по-твоему?

— По всей вероятности, он просто устал от крика.

Она решила, что благоразумнее промолчать о том, что Говард всегда мало ел.

Майкл провел пальцем вдоль спинки котенка, а потом забрался ему под подбородок.

— Не хотелось бы говорить этого, особенно когда он может меня услышать, но нет смысла пытаться сделать его лучше, чем он есть, — его голос перешел почти на шепот. — Этот вот невероятно уродливый котенок будет нам обузой. Он похож на потерявшую аппетит летучую мышь. Мы можем очень долго провозиться, подыскивая ему хозяев.

— Он выправится, — сказала она.

В первый раз после того, как он вернулся в комнату, Майкл посмотрел на Элизабет.

— Ты чем-то расстроена?

— Разумеется, нет. С чего я должна быть расстроенной?

— Не знаю.

Майкл изучал ее все внимательнее.

— Это из-за котенка, — созналась она наконец. — Он напоминает мне кота, который у меня жил. Вообще-то, честнее сказать, это я у него жила.

— Не хочешь рассказать о нем?

Элизабет застонала.

— Ты прямо как Люси. Ты должен узнать, не даст ли вам Чарлз Шульц вдвоем взяться за дело.

— Ничего не выйдет. Она дает советы любому, кто заплатит ей пять центов Я более разборчив.

Элизабет посмотрела в глаза Майкла и сердце у нее весело заплясало: незвано-непрошено вернулось воспоминание об охватившем ее чувстве, когда руки Майкла обвились вокруг нее. Она отодвинулась от него, сделав вид, что просто старается устроиться поудобнее.

— Я хочу показать тебе, что надо делать с Говардом, а потом ты сможешь позаботиться и об остальных. А я тем временем съезжу за другой пипеткой.

— Как я понимаю Говардом звали твоего кота?

— Это я так его называла, только он при этом никогда и ухом не поводил.

Когда они закончили вытирать Говарда, Майкл положил его обратно в коробку и проводил Элизабет до дверей.

— Ты уверен, что сумеешь один управиться с ними сегодня вечером? — спросила она.

— Ты спрашиваешь о моих способностях или о моих инстинктах?

— Я просто подумала, что тебе вряд ли удастся толком поспать, кормя их каждые два часа.

Майкл скорчил гримасу.

— А ветеринар ничего не говорил про каждые...

— Вот об этом-то я и подумала, — Элизабет вышла на крыльцо. — Я хотела было предложить забрать их у тебя сегодня вечером, но с учетом аллергии Амадо и того, что в коттедже ночуют Элана с Эдгаром, мне просто негде держать их. Как только кончится этот праздник, мы можем с тобой чередовать ночные дежурства. А до тех пор...

— Мы обойдемся сами. А много от них вообще бывает хлопот?

Элизабет многозначительно улыбнулась.

— Мы поговорим об этом утром.

В тот вечер Амадо вернулся домой раньше, чем рассчитывал. Еще раньше он предупредил Элизабет, что до отъезда на винный завод у них оставалось полчаса. Амадо подошел к ее спальне и остановился в дверях.

— Заходи, — сказала она.

Он улыбнулся, глядя на нее.

— Ты, как всегда, выглядишь потрясающе.

— Спасибо.

В этот вечер она надела супермодное платье: желто-лиловое до колен, довольно простого, но очаровательного покроя. Элизабет нравилось, как колышется это платье при ходьбе — так, словно оно было частью ее.

— Это Алиса помогла мне его выбрать, — сказала Элизабет — Она была уверена, что тебе понравится цвет.

— И оказалась права, — он взял ее за подбородок и внимательно посмотрел в глаза. — Но, по-моему, здесь чего-то не хватает, — добавил он загадочно — Не уходи. Я вернусь сию минуту.

Амадо вернулся с упаковкой размером с небольшую коробку для круп. Она была обернута позолоченной фольгой, а к банту наверху была прикреплена свежая орхидея. Амадо протянул ей коробку.

— Поздравляю с годовщиной.

Кровь так и отхлынула от лица Элизабет. Она судорожно пыталась припомнить дату.

— Но ведь сегодня не годовщина. — Боже, Боже, не могла ли она забыть? — Нет еще.

— Я знал, единственный способ застать тебя врасплох — это отпраздновать пораньше.

— Значит, прием, который мы даем вечером, это из-за нашей годовщины?