Услышав сзади легкое покашливание, Кандида обернулась и увидела высокого, худощавого, слегка сутулящегося человека с сединой в волосах. Трудно было определить его возраст, но она решила, что ему около пятидесяти. Психотерапевт провел ее к одному из кресел без единого слова или пожатия руки, а сам, усевшись напротив, начал протирать уголком белого носового платка свои очки в золотой оправе. Кандида ждала, когда он начнет разговор, ее челюсти сводило от дурного предчувствия. Вдруг она торопливо заговорила, боясь, что если молчание затянется, ее голос сорвется, и она разразится мучительными рыданиями.

— Я нередко заходила на Харлей-стрит... в дом номер девяносто шесть. К моему акушеру — мистеру Рис-Вильямсу. Вы его знаете? — непринужденно заговорила Кандида, словно встретила кого-то на коктейль-вечеринке и пыталась найти общую тему для разговора.

— По-моему, нет, — мистер Балантайн говорил с легким шотландским акцентом, и Кандида немедленно представила его с Лабрадором у колена и охотничьим ружьем через плечо посреди вересковых шотландских пустошей, изображенных на тех глянцевых журналах внизу.

— И впрямь, удивительно, как мало обитатели Харлей-стрит делают для того, чтобы познакомиться, — продолжил он. — Мы постоянно проходим мимо друг друга, и я, конечно, знаю его в лицо, но, в сущности, нам нет никакого дела друг до друга.

— Я полагаю, это совсем другая область медицины, — пробормотала Кандида.

— О, в действительности все они связаны. Любое дело, касающееся такой сложной системы как человек, связано со множеством самых обычных вещей.

Он продолжал полировать очки, но глядел на нее и улыбался. Кандиду поразил глубокий цвет его глаз, тот синий, что обычно переходит в серый в среднем возрасте. Они сидели в молчании.

— Не хотите ли вы спросить меня, почему я здесь? — выпалила она почти бессознательно.

— Я надеялся, что вы расскажете мне, но спрошу, если вам этого хочется. Почему вы здесь, мисс Редмейен?

— Я не знаю. Я имею в виду, что мой лечащий врач считает, что мне это нужно, и рекомендовал вас, и муж думает, что мне нужно было прийти. Я же считаю, что в этом нет никакого вреда, но не хочу быть здесь. Я имею в виду не то, что совсем не хочу быть здесь, а то, что я сейчас не хочу быть здесь — надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Я вообще не считаю, что мне нужна помощь такого рода, просто мне нужно немного побыть одной. Мне нужно время, чтобы все обдумать... — Кандида запнулась, чувствуя комок в горле, стеснение, словно от подступающих слез.

— Вижу, — успокаивающе сказал мистер Балантайн. — Не хотите ли вы отложить встречу до тех пор, пока вы все не обдумаете?

— Нет! — повысила голос Кандида. — Я три недели набиралась мужества, чтобы прийти сюда — я могу вообще не вернуться, если уйду сейчас.

Ее угроза, казалось, совсем не встревожила мистера Балантайна. Надев очки, он открыл блокнот.

— Вы не возражаете, если я сделаю некоторые предварительные заметки? — поинтересовался он. — Спрошу вас о некоторых подробностях биографии?

Кандида молча кивнула.

— Редмейен — фамилия вашего мужа или девичья?

— Девичья.

— А ваше имя — Кандида, правильно?

Она опять кивнула.

— Какая у вас фамилия в замужестве?

— Делавинь, — прошептала Кандида.

— Сколько вам лет?

— Двадцать восемь.

— Вы работаете?

— Нет — хотя и работала. Больше не работаю. Я была брокером в Сити.

— У вас есть семья?

Наступила долгая пауза. Кандида уставилась на одно из своих колец, вращая его вокруг пальца, пока пыталась овладеть голосом. Она с усилием сглотнула.

— Да, — ответила она, не поднимая взгляда. — Моя мать пока жива. Отец умер, когда мне было пятнадцать. Моя сестра живет здесь, в Лондоне, а брат — в Париже. Мой муж — я полагаю, его можно считать членом семьи...

— Расскажите немного о вашей семье. Вы в ней старший ребенок?

— Нет, старший — мой брат, Филип. Он на два года старше меня. Он женат — счастливо, должна заметить — и живет в Париже. Он работает биржевым торговцем во Франции, — пояснила Кандида. — Моей младшей сестре Джессике двадцать четыре года. Не представляю, чем она собирается заняться. Она, кажется, не занята ничем, кроме вечеринок и подобных развлечений.

— Вы близки со своими братом и сестрой?

— Я очень близка с Филипом и очень скучаю по нему теперь, когда он в Париже. Это недалеко, и мы, конечно, часто видимся, но все равно не так, как раньше.