— Давай дождемся, пока не пройдут выборы в партнеры и твой первый поиск, а затем и Рождество. Тогда 1993-й год будет нашим.

У Тедди заметно полегчало на сердце. Со времени поездки Майка в Токио она не могла избавиться от тайной мысли, что Майк ее больше не любит, словно от занозы, застрявшей глубоко в сознании. С тех пор, как день бракосочетания был определен, ее сомнения исчезли. В конце концов, все это было реальной жизнью, жонглирующей отношениями и карьерами, и если она собиралась иметь «все это», то должна была уяснить, что «все это» не всегда безупречно. Майк привез ей подарок из Токио — пару необыкновенных серег с квадратными изумрудами, в дополнение к кольцу. Тедди подавила мысль, что, возможно, Глория помогала выбирать их. Майк прав — они оба слишком заняты, чтобы пожениться в ближайшее время, а 1993 год уже не за горами.

Кандида также успокоилась. ЭРК был завален работой, все пятеро консультантов были перегружены. По крайней мере, в ближайшее время Тедди не могла взять отпуск для медового месяца. Кандида даже позволила в разговоре с Тедди легкий намек на свое прошлое: «Не спеши выходить замуж, Тедди, — посоветовала она. — Я выходила однажды, но не нашла в этом ничего хорошего. Такие женщины, как мы с тобой, не нуждаются в замужестве. Я не утверждаю, что нам не нужны мужчины, а просто нам нет необходимости выходить за них замуж».

Наступил апрель. Как-то утром Тедди и Майк поднялись в безбожную рань — без пятнадцати семь.

— Я задержусь вечером в офисе, Майк, — предупредила Тедди. — Мне нужно сделать несколько звонков в Штаты, а я не смогу приступить к ним, пока не закончу европейские.

Ответа не было.

— Майк?

— А? Извини, я был за много миль отсюда. Ладно. Я и сам приду поздно — в семь вечера мне нужно повидать Фица.

— Алекса Фицджеральда? Зачем?

— Он хочет поговорить о переназначениях в отделении, ничего серьезного.

— С тех пор, как я впервые встретилась с ним, я всегда считала его полным ублюдком.

— Он такой и есть — вот почему он так дьявольски хорошо работает. Я давно его знаю. В любом случае, я хочу, чтобы он поддержал меня на выборах в партнеры, а этот разговор поможет сохранить с ним хорошие отношения.

Тедди передернуло. Во время работы в «Стейнберге» она очень редко сталкивалась с Алексом Фицджеральдом, но при каждой встрече чувствовала себя так, будто стояла перед ним в одних трусиках. Весь женский персонал «Стейнберга» ненавидел Фица. После того, как он оглядывал женщину сверху донизу, был лишь один способ снова почувствовать себя чистой — отмыться с жесткой мочалкой. Тедди никогда не забывала ходящую в «Стейнберге» шутку, будто Фиц в лучшем случае — нечистая сила, а в худшем — накоротке с дьяволом.

— Ну, надеюсь, ты не забыл связку чеснока и свое распятие... одолжить мое? — пошутила она, делая вид, что хочет снять крестик, висевший на ее шее. — Встретимся в Кенсингтоне, о'кей?

— Конечно, но можешь оставаться у себя, если хочешь. Я вернусь очень поздно, я знаю, как тебя всегда тянет вернуться сюда.

— Да, конечно. Ты не забыл, что завтра я отбываю во Франкфурт? Я начинаю собеседования по своему заданию. Меня не будет здесь до пятницы.

Майк был совершенно глух к нотке тоски в голосе Тедди.

— Ну, ляг спать пораньше и, вообще, больше заботься о себе. И будь хорошей девочкой, дорогая.

Он высадил ее на Финсбари-сквер и уехал в «Стейнберг».

Тедди просунула голову в кабинет Кандиды и удивилась, увидев, что та уже на своем рабочем месте, увлеченная телефонным разговором. Она, должно быть, ночует в офисе, — подумала Тедди. Кандида приходила первой и уходила последней, если не бывала в поездках, и всегда выглядела свежей, как маргаритка. Это утро не было исключением. Кандида была в хорошем расположении духа, ее обычно бледные щеки светились румянцем, синие глаза были ясными и блестящими. Одета она была просто умопомрачительно — в узкую кремовую юбку длиной до лодыжек, соответствующую правилу Кандиды выставлять напоказ лучшие достоинства, которые сверкали в разрезе до середины бедра. Бледно-голубая шелковая блузка и тесно затянутый широкий пояс дополняли картину. Кандида с каждым днем выглядела самоувереннее и одевалась не менее, чем элегантно. Она кивнула Тедди на диван, чтобы та дождалась конца разговора. Положив телефонную трубку, Кандида откинула назад гриву волос и потянулась, словно огромный, расслабленный леопард.

— Тедди, мы становимся заметными. Это был Алекс Фицджеральд.

— Невероятно! Всего лишь пять минут назад мы разговаривали о нем с Майком. Чего он хочет?

— Он хочет, чтобы мы выполнили для него особую работу. Что-то наподобие усовершенствования.

— Имеется в виду, что кого-то нужно повысить? Не Майка ли?

Кандида буквально взвыла от смеха.

— Я думала, ты знакома с иносказаниями «Стейнберга». «Усовершенствование» — это изменение в карьере.

Тедди недоуменно взглянула на нее.

— Или прочие изменения — перевод в другое отделение, смена специализации, понижение в должности, увольнение, — пояснила Кандида, забавляясь смущением Тедди, — снижение оплаты, временное отстранение от работы, пинок под зад, большое «проваливай», вышвыривание на улицу.

— Но, Боже мой, почему они называют все это усовершенствованием? — ужаснулась Тедди. — Как же будет потрясен бедный парень, когда ему скажут, что его ожидает усовершенствование!