— Нет играет! Брату или сестре ты должен всегда помогать и защищать их. Иначе какой во всем этом смысл?

Кричат сычи.

Верена Лорд…

Может быть, именно сейчас она говорит своему мужу, что беременна?

— И еще кой о чем я тебе скажу, Оливер: красную розу рядом с твоей тарелкой положил я.

— Ты?

— Ты что думал, Геральдина дура? Ты думаешь, она хочет вылететь отсюда? Ты не заметил, как она покраснела, когда все увидели цветок. Это, — говорит мой «брат», — лишь цветочки по сравнению с тем, что тебе предстоит, если ты будешь ко мне непорядочно относиться.

Я лишь молча смотрю на него.

— Я маленький. Я слабый. Я горбатый. Мне только одиннадцать. Но у меня есть голова. Я могу быть очень неприятным, Оливер. Очень!

Такое с собой, конечно, допускать нельзя.

— Вот что я тебе скажу, Ханзи: плевать я на тебя хотел! Поищи другого брата. Мне в любом случае не нужен брат, который за мной шпионит.

В ответ на это он начинает напевать марш «Ривер Кэй», поддавая ногами камешки.

— Ты понял меня?

— Абсолютно, Оливер. И именно поэтому тебе придется держаться за меня — хочешь ли ты или нет. Я не позволю вот так — ни за что ни про что — какому-то там говенному принцу увести у меня брата, после того как я наконец нашел его себе.

— Что это значит?

— Это значит, что я все знаю, — говорит он, наподдавая ногой камешки.

— Что именно?

— Я все видел.

— А что ты мог видеть?

— Ну, знаешь… Я видел все с Геральдиной и все у башни.

То, что он видел с Геральдиной, мне до лампочки. Но насчет башни надо разузнать поточнее.

— А что было у башни?

— Ты дал девочке марципан, она тебя поцеловала, ты поднялся наверх, потом сверху спустилась дама, а чуть погодя — ты.

— Но ты ведь не знаешь, кто эта дама.

— А вот и знаю.

— Чепуха.

— А вот и не чепуха.

— Ну так скажи тогда, кто эта дама?

— Мать малышки.

— Тоже мне открытие! Но ты не знаешь, как ее зовут.

— А вот и знаю!

— Нет! — Я холодею.

— Да!

— Откуда?

— Летом малышка часто ходила в купальню — ту, что около «А». Она не умеет плавать. Я играл с ней и держал ей резиновый круг. Ее зовут Эвелин Лорд. Значит, и фамилия матери Лорд. Имени я, правда, не знаю. Но ведь Лордов не так уж много, или ты думаешь, я не прав?

Вы знаете такой сон (когда вы переели на ночь): будто вы в комнате, стены которой со всех сторон медленно движутся на вас, а пол поднимается и потолок опускается, а воздуха все меньше, и он все жиже, а вы сами ничего не можете с этим поделать? Ничего, абсолютно ничего!

Я прислоняюсь к стволу каштана, зажигаю сигарету и говорю маленькому калеке:

— У тебя не все дома. Это никакая тебе не девочка из купальни. Как, ты сказал, ее зовут?

— Ты знаешь сам не хуже меня. Знаешь, что это была она.

— Нет.

— Вот и прекрасно, — говорит Ханзи.

— Что значит прекрасно?

— Дай-ка мне сначала курнуть.

Я даю ему свою сигарету. Так глубоко может опуститься человек. Он возвращает мне сигарету (ее мундштук теперь весь мокрый), выпускает дым через нос и говорит:

— Если ты, не сходя с места, не обещаешь быть мне братом, настоящим братом и всегда (что бы я не делал), то я расскажу Геральдине, что видел тебя у башни с госпожой Лорд. А потом расскажу еще и шефу. А потом расскажу Вальтеру. А если этого будет мало, то я разузнаю, где живет эта семья, и расскажу господину Лорду. Ведь если у этой женщины ребенок, то, наверное, есть и муж, не так ли? Вот уж он порадуется!

— Ах ты, мразь! — говорю я.

— Вот видишь — я прав.

— Что значит прав?

— Если б ты не боялся, что я и вправду сделаю это, то не сказал бы мне «мразь». Но ты не бойся. До тех пор пока ты мой брат, я с тобой. Я обещаю следить за тем, чтобы вас никто не застукал.

— Кого? Где?

— Геральдину и тебя. В овраге. Где вы договорились встретиться.

— Откуда ты взял?

— Когда вы говорили, я тоже был поблизости. Я всегда рядом с тобой, — говорит он и вновь пугает меня своей ужасной тонкогубой улыбкой-оскалом. — И чтобы у тебя не было сомнений, что я говорю все это на полном серьезе, — продолжает он, — знай, что Геральдина твердо рассчитывает еще раз повидать тебя сегодня.

— Откуда ты знаешь?

— Я ей обещал, что ты придешь.

— Ты ей…

— Да. Я. Это чтобы дать тебе кое-что почувствовать. Как и с розой. Пойми наконец, что я не позволю отнять тебя у меня.

— Ханзи, ты ненормальный!

— Конечно. А ты что думал? Я кретин. Я калека. И поэтому мне так необходим ты! Такая, как Геральдина, тоже была бы в самый раз! Но такие не для меня. И вообще мне, такому изуродованному и страшному, век не видать красивой девушки. Но поцелуй от Геральдины я все-таки получил!