Он подвел ее к огромному глубокому креслу с изрядно потертой вельветовой обивкой, сплошь прожженному сигаретами.

— Присаживайся, Делорес. Сейчас я все приготовлю, и ты улетишь в страну надежд.

Делорес Коуэн села и поистине королевским жестом поправила свою белую прямую юбку. Леди в сиротском приюте. Как у Диккенса.

Ондин уселся рядом с ней на грязный пол, подобно королевскому пуделю.

— Почему ты не приведешь в порядок этот вонючий притон? Чистота — вот что нужно для твоего дела, — заметил Ондин с неприязнью. Он терпеть не мог этих самоуверенных напористых людей, приехавших сюда из Италии или еще, черт знает, откуда и сколотивших целое состояние на несчастье людей.

Мистер С., не обращая внимания на замечание, отправился на кухню, чтобы приготовить наркотики. Кухня была единственным чистым местом в этом доме. Она была просто стерильна. Чистыми были и его руки — мягкие и ухоженные. Никакой инфекции, никакого СПИДа. Стерильные иглы, блестящие шприцы. Клиенты должны быть уверены в своей безопасности.

Мистер С. не замечал Ондина. Он был занят своим колдовством исключительно для Делорес.

Она наблюдала за татуировками на его руках и груди, которые двигались вместе с его мышцами и, казалось жили своей самостоятельной жизнью. Они ей нравились.

Делорес даже рассказала как-то Бену об этом:

— Сегодня я видела у одного парня три огромные татуировки. На одной руке — большая, свернувшаяся кольцами змея. Над головой у нее написано: «Гленда». На груди изображен Христос с терновым венком на голове. Под ним написано: «Бабушка, спи спокойно». На другой руке — кристалл горного хрусталя!

Бен чуть не подавился куском отбивной:

— Господи, это еще что такое? Где ты могла видеть такие вещи?

Но она только улыбнулась, ничего не ответив.

Между ними существовал неписаный договор: не задавать друг другу лишних вопросов.

Мистер С. повернулся к ней, неприятно улыбаясь, и сказал:

— Делорес, эта дрянь сейчас проглотит тебя, как акула рыбку.

Она откинула голову на спинку кресла и закрыла глаза. Сейчас она полностью принадлежала ему. Делорес была такой маленькой, такой хрупкой, что трудно было найти место для инъекций, которое не бросалось бы в глаза. Он колол ее в бедро, научив этому и Ондина. Но Ондина она просила сделать укол только… во время сильной ломки.

Делорес расстегнула юбку, мелькнуло голое тело. Она давно уже перестала носить трусики. Но Бен не знал этого, как, впрочем, и многое другое.

У себя в доме она была незаметной. Домашние только тогда обращали на нее внимание, когда она напивалась, опасаясь, что мат в очередной раз выставит себя в глупом виде. Делорес ощущала себя очень маленькой, словно мышка за столом у медведей. Никто не видит и не слышит ее, не замечает, пока она не пробежит у них под самым носом. Словно ее забыли, точно разбитую и потерянную безделушку.

Укол. Невыразимое чувство, ощущение полной эйфории, которое она так любила, охватило ее. Она слышала суету мистера С., принесшего Ондину его порцию, и его непрерывную болтовню. Его голос успокаивал ее, баюкал, словно океан. Она не понимала смысла, просто слушала голос.

— Я думаю, я все еще могу это делать. И никакой выпивки. В этом деле надо быть чистым, как стеклышко. Хотя, к черту все! Приходишь домой, берешь большую кружку, наполняешь ее текилой, или джином, или еще чем-нибудь. Два глотка. Бамц… Пусто… И никакого похмелья. Просто становишься чокнутым. Да, ребята, я был сумасшедшим. Я пытался задушить свою жену. — Он продолжал болтать без умолку. — В баре я прицепился к какому-то парню. «Ты, ублюдок, — сказал я ему. — Ты зачем трогал мою жену?» «Эй, я даже никогда не видел ее», — отвечает он. А сам бледный, как полотно. Но в ту минуту я всех ненавидел. Мне очень хотелось убить их, как Ларри Девис. Достать автомат и расстрелять…

Боже, спаси мою грешную душу! Я второй раз пытался убить свою старушку. Эта маленькая гречанка легче перышка… Я гонялся за ней с ножом для мяса: «Я убью тебя, сука!» Мои братья меня остановили. Боже, помоги им! Но после того, как я побывал в психушке, я успокоился. Теперь я занимаюсь делом. Три года я не притрагивался к этой дряни, не дрался. Мои дети не боятся меня. Но я до сих пор хочу многих отправить на тот свет. Ты видишь, что получается?

Делорес кивала головой. «Да, все верно. Все очень, очень правильно. Вообще все прекрасно!» Ей даже не хотелось умереть, во всяком случае сегодня. Было так хорошо! Ее совсем не волновало, что муж не любит ее… Единственное, что удерживает его, — это деньги. Остальное все — ложь, у него просто не хватает мужества жить без них.

Сейчас Делорес не беспокоили грустные мысли об одиночестве, о старости без его внимания и заботы. Ее не волновала впустую растраченная жизнь и развращенная отцовскими деньгами душа. Она с удовольствием принимала эту сладкую отраву. «Возьми, доченька. Вот еще сладенький кусочек. Никто, кроме папочки, не даст тебе ничего слаще. Он единственный». А вот и Бен с высунутым языком, тоже приготовился лизнуть кусочек сладкого. «Ничего, подходи, папочка и тебе даст. Еще, еще кусочек райского яблочка. Ах, как вкусно!»