А Френки, бедный Френки сделал другой выбор и теперь сидит рядом, дрожа от ужаса. Не стоит заканчивать жизнь на большой дороге. Его дорога — желтого цвета, она ведет к деньгам. Мысленно он поблагодарил себя за то, что он такой, какой есть, что он никогда не полагался на Бога, а только на себя.

— Френки, пойдем в дом и подумаем вместе. Я дам тебе выпить, ты примешь душ и успокоишься. Хорошо? Потом, может быть, мы кому-нибудь позвоним.

Френки схватил его за руку, больно сжал ее.

— Кому?

Рикки похлопал его по руке.

— Ну, Френки. Ты же позвонил мне? Ты мне должен доверять. Пойдем же.

Когда Френки немного успокоился, Рикки заставил его рассказать все сначала. Одна деталь отсутствовала, а она была важна. Что же все-таки случилось с Фритци Феррис — умерла она или просто потеряла сознание?

Френки шагал взад и вперед по комнате.

— Френки, давай вернемся туда и посмотрим, что с ней. В порядке она или нет. Тогда решим, что делать дальше.

— А если нет? Они заметят нас.

— Но, Френки, послушай! Если она умерла, мы немедленно обратимся в полицию. Я позвоню лучшему адвокату в Нью-Йорке. Ты, черт возьми, объяснишь ему всю правду и, может, получишь год. Убийство в состоянии аффекта, непредумышленное убийство второй степени. А если они сами найдут тебя, скажут, что ты убийца.

— Нет, не я. Джеймсон! Она же с ним. Он мог это сделать.

— Подумай трезво, Френки. Ты сейчас напуган, но я тебя знаю. Ты — хороший человек. Ты же не допустишь, чтобы невинный был осужден вместо тебя? Забудь об этом. Ты любил ее, она тебя оставила, ты запсиховал. Красивый молодой парень сошел с ума от сексбогини. Все, кто ее видел, знают это. Самая притягательная самка, которую я когда-либо видел.

— Она не такая… Это ее маска, ее защита. Она такая милая, добрая. Она попыталась убежать от меня. Копы решат, что я сексуальный маньяк.

Рикки остановил его и взял за плечи.

— Френки, что ты говоришь?! Разве ты можешь быть маньяком?!

Слезы покатились по лицу Френки.

— Нет. — Он едва мог говорить. — Они не могут так решить… Едем!

Шесть часов утра. Гарри снится сон: мать и отец вместе сидят за кухонным столом загородного дома и играют в карты. Мать улыбается.

— Всегда, по-видимому, необходимо сохранять присутствие духа, — говорит она.

— Позови мне мистера Рокфеллера к телефону, — отвечает отец.

— Я хочу сказать Гарри, что у меня рак, — говорит мать.

— У него свои проблемы, — отвечает отец.

Звонит телефон. Джина стонет и толкает его локтем. Телефон с его стороны. Гарри приподнимается и берет трубку.

— Алло? — С пробуждением приходит страх. «Донни умер!»

Дженни Джеймсон плачет. Она с трудом говорит.

— О Боже, нет! Нет еще.

Гарри садится, включает свет.

— Дженни? Что случилось?

— Гарри, ох, Гарри. Это…

— Он же чувствовал себя лучше.

— Нет, нет! С Донни все в порядке. Это Фритци. Это случилось с ней. Гарри! Приезжай, пожалуйста. Полиция и врачи уже здесь. Донни еще спит. Я не хочу оставлять его одного. Не знаю, что сказать ему, когда он проснется.

— Выезжаю, — Гарри положил трубку и вскочил с кровати, торопливо надевая брюки. Джина встала следом, подавая ему одежду.

— Что такое? Что случилось?

Гарри прошел в ванную, застегивая на ходу брюки.

— Ты не поверишь. Что-то случилось с Фритци. Я даже не знаю, жива ли она! Дженни сказала, что там полиция. Служанка позвонила Дженни.

Джина остолбенела, раскрыв глаза и рот. Гарри, обойдя ее, прошел в ванную.

— Джина! Жену Лота ты изобразишь после, двигайся живее! Мы нужны Дженни! Надо будет там заночевать. Я больше не вынесу мотаний туда-сюда. Собирай сумку. Нет, вернемся потом и соберем вещи.

— Боже мой! — Джина едва могла говорить. Она услышала голос Гарри:

— Нет! О, нет! Не теперь!

Она встрепенулась, как будто получила чей-то приказ, и побежала в ванную. Гарри склонился над Артуро. Тот лежал на полу, как будто сраженный чем-то, глаза закатились, язык вывалился наружу. Она вскрикнула:

— Что с ним? Умер?

Гарри приложил ухо к его груди.

— Нет, он дышит, но без сознания. О Боже! Наверное, у него паралич. Что же делать?