— Это потом, — махнул он рукой.

— Для бесед у камина? Тогда скажите сразу, она была русской буржуйкой или легкомысленной шансонеткой?

— Она была хорошей певицей. И абсолютно аполитичной.

…Мы обходили парк, рассматривая аттракционы и выбирая подходящий, с учетом возраста, экипировки и личных пристрастий. Меня влекла вода, совсем как Аниту Экберг. Но признаваться в этом теперь не хотелось. Майкла тянуло в воздух — ко всяким летучим парашютикам и каруселям. И мы оба «запали» на «крутые виражи». Желающих, кроме нас, не было. Парень, обслуживающий аттракцион, взял наши билетики и с сомнением оглядел «прикид». Но ничего не сказал. Конструкция из металлических рельсов и труб высотой с трехэтажный дом напоминала экспонат выставки модернистов 30-х годов — крученый металл, а в нем, в лабиринте извивающихся рельсов, маленькие санки на двоих. Мы с трудом втиснулись в сиденья — Майкл у руля, я за его спиной — и пристегнулись ремнями. Парень отошел к стенду и нажал кнопку. Мы понеслись с шумом и лязгом вагоноремонтного цеха. Я зажмурилась и вцепилась в плечи кузена.

— Держитесь лучше за поручни, я могу вылететь! — гаркнул он сквозь лязг.

И тут мы действительно рухнули. Чертовы шутники! Оказывается, закрученная дорожка имела неожиданный провал, в который наша посудина полетела с грохотом металлолома, сбрасываемого на свалку. Я лязгнула зубами, чуть не прикусив язык, и сильно ударила колено о спинку переднего кресла.

Мы выгрузились под насмешливым взглядом парня, радостно улыбаясь, нырнули в кусты и только тут зло посмотрели друг на друга. Майкл согнулся в три погибели, потирая зад. Я занялась коленями. Мы ныли и охали, как побитые собаки, изнемогая от желания подраться.

— Это вас, дорогой друг и товарищ, потянуло продемонстрировать мужскую доблесть!

— Я только сопровождал даму, рвущуюся к острым ощущениям.

— Уж слишком острым. — На моем колене под разорванными колготками алела ссадина. Я жалобно ойкнула, вытянув ногу.

— Колготки оплачивать не стану. Вы уже здесь, наверно, не в первый раз раскалываете таким образом своих кавалеров, — открутился Майкл. — И еще, я вижу, подол платья оторвался. Это не от Версачи ли? Ах, очень сожалею!.. Но вы уже в оперу явились в рваном… Бедный мой, хрупкий, нежный копчик!

— Я в рваном? — Раненым коленом я пнула кузена под ушибленный зад.

Он взвыл, но, ловко развернувшись, ухватил мою ногу. И, крепко держа за щиколотку, серьезно предупредил:

— Следующую пытку выбираю я. В конце концов я гость и оплачиваю билеты!

Но смотрел Майкл как-то так, что ногу я не выдернула, а лишь слабо покачнулась, теряя равновесие. Он опустился в траву, склонясь над моим ранением, и вдруг прильнул к нему губами.

— Это всего лишь антисептическая предосторожность. Надо слизнуть грязь. Вы разве не катались на велосипеде и не имеете опыта падений?

Я не ответила. Может, это ему, а не мне Сол дал указание поухаживать? Во всяком случае, давненько никто не лизал мне поцарапанные коленки в темных кустах парка аттракционов.

Майкл тоже приумолк и посерьезнел. Не глядя друг на друга, мы вышли на запах гамбургеров и с удовольствием съели по одному, запивая пивом. Порция мороженого взбодрила меня окончательно.

— Ну что, вы завершили ужин? Нам пора, — поднялся Майкл.

— Как? А обещанные качели? — огорчилась я.

— Не качели. Я присмотрел для вас нечто подходящее. Чуть хуже, чем Федерико для Экберг.

Вокруг «Ниагары» собралась толпа и даже выстроилась очередь за билетами. Но Майкл протолкнулся вперед и тут же вынырнул с жетонами.

— Вы показали им советский паспорт?

— Нет, я сказал, что сопровождаю голливудскую звезду, а нас снимают скрытой камерой. Вы знаете, что это за штука?

— Понаслышке. Только, чур, я сяду впереди!

Большая надувная лодка вначале раскачивалась на бурной порожистой реке под фонограмму бьющихся волн и завывание ветра, а потом, подкатив к самому краю водопада, обрушилась вниз под одобрительный визг зрителей, поднимая каскад водяных брызг. Несколько секунд покачиваний в спокойном озерке — и вы снова на суше, ловко подхваченные из лодки ассистентами аттракциона.

Я села впереди, сжав руль и сложив на коленях свой платок. Майкл устроился сзади, и наша лодка начала покачивания на «порогах». Со всех сторон путешественников старательно обдавали водяными струями, так что я вмиг поняла, что промокла до трусиков. Вдобавок Майклу удалось выхватить гребень из моей прически, и теперь мокрая грива металась из стороны в сторону. Момент падения с водяной кручи, куда более мягкий, чем на железках, все же вызвал замирание в животе, и я вдруг подумала, что все эти игрушки — наивные заменители секса. Или дополнители? Что, например, станут делать вон те двое обнимающихся подростков в передней лодке, визжащие от водяного массажа, — пойдут прижиматься в машину? Или, может быть, что-то происходит у них уже сейчас? Пассажиры пристегнуты, устройство лодки дает свободу рукам…

— Прошу на берег, фрау! — протянул мне пятерню с причала «матросик».

Но мой кавалер выпрыгнул первым, и не успела я глазом моргнуть, как он вынес меня на руках, хохочущую, отбрыкивающуюся и абсолютно мокрую. В публике зааплодировали. Майкл раскланялся во все стороны с постамента причала, я успела заметить вспышки магния, кто-то из туристов даже нацелил на нас объектив видеокамеры, а хозяин аттракциона вручил мне надувного гуся в бескозырке.

Ускользнув от постороннего внимания в тень «Ниагары», мы осмотрели наши потери. Мое платье треснуло сбоку по шву до бедра, с волос капало, костюм Майкла безвозвратно погиб. Он сильно дрожал и без очков казался, как и все близорукие, беззащитным.