– Плохо дело, ребята! – констатировал Олег Иваныч.

– Так скорей бежим! Ты ж, Иваныч, вроде говорил, что с пиратами сюда добрался?

– Ну.

– Так давай к ним обратно! Иначе, чую, снесут нам головы.

Они помчались, не чуя под собой ног. Низкорослые деревья, колючий кустарник, желтовато-коричневая трава. Тропинка. Камни… Тут вроде пропасть. Нет. Пройти можно. А там, за той скалой? Что там синеет? Неужели… Ура! Точно – море! А вот и дымок – след недавнего пожарища. И там, уже на рейде, – галеры Селим-бея! Один «Тимбан», флагманское судно, еще задерживался у причала. Но, судя по деловитой суете на борту, уже готовился отвалить.

Скорее!

Топот конницы янычар за спиной – все ближе.

Беглецы буквально выкатились на улицы сожженной деревни. Впереди дышало море. Единственное сейчас спасение и надежда.

Олега Иваныча чуть не сбил с ног какой-то шатающийся черт с рыжей бородой, вываливший из подворотни. С рыжей бородой? А запах от него! Ууу! Перегар! Шафих? Кто ж еще!

Шафих пьяно погрозил пальцем:

– О! Ялныз Эфе! Куда ж ты запропастился?! И… кто это с тобой?!

– Неважно, кто со мной, Шафих! Важно – кто за мной! Янычары султана!

– О! Доннерветтер! Так чего ж мы ждем?

…В последний момент они вбежали по сходням.

И на «Тимбане» даже не успели эти сходни убрать, как на причал вынеслись янычары-улуфажи. Не дать уйти неверным! Ворваться на судно! Рубить, колоть, резать! За то, что осмелились напасть на санджак повелителя правоверных, пусть даже на дальний! За то, что осквернили знамя пророка!

Кони янычар уже терзали копытами сходни… Вот-вот…

Но старый пират Селим-бей не лыком шит и не пальцем делан!

Два свистка комита… Три… Подкомиты в момент растолковали гребцам, что, как только начнется бой на галере, их, гребцов, зарежут первыми. Сами же подкомиты.

Поднялись весла. Опустились разом. Тормознули левым бортом. Красиво развернулись и так же красиво ушли. Привет, господа янычары, пишите письма! Что нам теперь ваши дурацкие стрелы! Что? Трех гребцов убило? Так бросайте эту падаль за борт, сажайте новых! Вон как раз трое новеньких – из числа вновь прибывших. Да, стоило освобождать невольников Симбигея-кызы – чтобы посадить на галеры Селим-бея!

Весла. Вверх… Вниз… Вверх… Вниз…

Набирая ход, флагманская галера Селим-бея покинула бухту. Позади, на берегу, яростно гомонили янычары. А что им еще оставалось делать? Что-нибудь сжечь со злости? Все и так сожжено до них. Остается только ругаться.

Попутный ветер раздувал паруса и флаги венецианских галер, бороздящих светлые воды Ионического моря. Головным шел «Буцефал» – огромный, приземистый, быстрый. Его весла шевелились, словно клешни исполинского краба.

Адмирал, синьор Франческо Гвиччарди, на носовой палубе – смуглый, с крючковатым носом и черными пронзительными глазами, – походил на пирата… коим, впрочем, и был в молодости. Да, бывший пират, волею судьбы и венецианского дожа вознесенный в адмиралы. И бывший невольник – галерный раб знаменитого мавританского разбойника Абдула Маумена, деливший весло с таким же неудачником – молоденьким португальским дворянином Жуаном.

Тридцать лет прошло с тех пор, как плеть подкомита последний раз ожгла плечи Франческо. С тех пор многое изменилось, нынче все берберийцы трепещут перед Гвиччарди. Он достиг всего, чего хотел – славы, власти, богатства.

Что же касаемо Жуана, то… Где ж он рыщет, проклятый разбойник?! Селим-бей… надо же… Ха-ха!

А ну вперед, вперед! Прибавить скорость. Порывы ветра развевали красный плащ адмирала, накинутый поверх блестящей кирасы. На полах плаща был золотом вышит крест. Четыре большие бомбарды, выставив вперед хищные жерла, ждали своего часа.

«Тимбан» и другие галеры Селим-бея шли без парусов, только на веслах. Во-первых, ветер был встречным, а во-вторых, вышли из гавани недавно, так пусть шиурма потрудится, чай, отдохнули.

Окинув хозяйским глазом команду, Селим-бей перевел взгляд на небо. Ой не нравилась ему зеленоватая тучка на западе, ой не нравилась! Явно попахивало очередным штормом. А чего хотите! Ноябрь все-таки. Не самый благоприятный месяц для морских прогулок даже и в Средиземном море – Арабском озере, как его не столь давно называли.

Вряд ли удастся до шторма увидеть длинный сицилийский берег, оттуда до Туниса рукой подать: чуть к западу – и вот он Картаж, Карфагенский мыс. А уж там-то совсем рядом приветливая Тунисская бухта, сам город Тунис чуть дальше от побережья.

Еще раз с тревогой взглянув на запад, пиратский капитан скрылся в кормовой каюте. Собственно, она там была единственной, если не считать нескольких закутков для комита и нескольких офицеров. Для остальных на ночь натягивали над всей палубой тент.

Олег Иваныч с Гришей, скрестив ноги, сидели на носовой палубе, следя, как узорчатый нос «Тимбана» все глубже зарывается в волны, обдавая сидящих белыми солеными брызгами. Конечно, это не нос зарывался, это волны делались все больше и больше. Гриша подремывал, привалившись к стволу бомбарды. Ян с Шафихом несли наблюдательную вахту, с коей только что сменились Олег Иваныч и Гриша – Селим-бей не терпел на корабле праздных людей.