В пистолете оставалось всего три патрона. Проход в кустах уже освободили от раненых, и в нём появилась следующая волна наступающих. Одного за другим Паша остановил троих всадников, а на четвёртом пистолет издал лишь сухой щелчок. Паша отбросил пистолет в кусты и приготовился к рукопашной, но тут его кто-то тронул за ногу. Оглянувшись, он увидел мальца-огольца Сургу, десятилетнего внука Унушу, который протягивал ему влажную от пота гранату. Граната зловеще поблёскивала на солнце. Но самое ужасное было в том, что чека гранаты зацепилась кольцом за обломанную ветку тальника, растущего возле скалы, и уже почти выскочила из гнезда. Раздумывать было некогда. Выхватив гранату из рук мальца, Паша швырнул её в гущу нападавших, схватил Сургу за плечи и вместе с ним упал за камень, хоронясь от осколков. Громыхнуло так, что содрогнулся даже огромный валун, за которым они прятались.

Когда визжание осколков утихло, Паша выглянул из укрытия, прижимая к себе мальчонку. Две лошади лежали на песке и бились в агонии. Несколько раненых монголов пытались встать в лужах крови. Остальные в ужасе улепётывали со всех ног за реку, вонзая коням в бока острые шпоры и даже не оглядываясь на оставшихся. Через несколько минут на этом берегу остались лишь неспособные двигаться тяжелораненые нападающие. В это время на берегу появился запыхавшийся Унушу с воинами, несшими весь арсенал обороняющихся: три автомата, два пистолета и две оставшиеся гранаты. Была среди них и перепуганная Марина. Увидев Пашу целым и невредимым, она прыгнула ему на шею:

– Пашка, я так перепугалась, когда услышала выстрелы. Я их все считала. Один, два, три. Когда после шестого наступило молчание, у меня чуть ноги не подкосились. А ты совсем цел? Стрелой тебя не задело?

– Да цел, вроде бы, – отвечал обессилевший Паша. Он сел на камень, смахнул нечаянные слезинки, показал на искалеченных раненых. – Ты знаешь, как жаль мне их. Они же ни в чём не виноваты. Но выхода не было. Они меня не пожалели бы. Ты посмотри, какие ятаганы у них преострые, бриться можно. Марина, доставай снова свою аптечку, всё, что у тебя там осталось, надо оказать им помощь. А убитыми займётся Унушу с воинами.

Тут Паша увидел Унушу, широким шагом направляющегося к раненым врагам. В руке у него был небольшой боевой топорик. А на лице была написана лютая ненависть к врагам.

– Унушу, – позвал он вождя.

Унушу обернулся, гневно поднял топор и обрушил его вниз, давая знать друзьям о своих серьёзных намерениях. Паша кинулся к нему, отобрал топор.

– Ты что, Унушу. Это же пленные. Они тяжело ранены, и им надо помочь. Они ведь не виноваты в том, что их посылают убивать нас.

Унушу явно не понравилось подобное проявление гуманизма. Он начал долго и возмущённо что-то объяснять ребятам, отчаянно жестикулируя и часто повторяя немногие усвоенные русские слова:

– Убить, мстить, хорошо.

– Унушу, успокойся. Убивать надо в бою вооружённых врагов, а не после боя покалеченных и беззащитных людей. Сейчас Марина окажет им помощь, а потом будем думать, что делать с ними. Пошли, Мариша, смотри, они очень мучаются, истекают кровью от осколочных ран. И к тому же невероятно напуганы взрывом гранаты. Такого они даже в самых ужасных снах видеть не могли.

Ребята подошли к самому ближнему раненому монголу, лежащему рядом с раненой лошадью. Это был мужчина средних лет, с чёрной бородкой, в кожаных штанах и холщёвом кафтане. У него осколками было разорвано бедро, посечены руки, на плече зияла открытая кровоточащая рана. Раненый держался из последних сил. Он дрожал мелкой дрожью не то от потери крови, не то от смертного ужаса при виде приближающихся врагов. Он понимал, чем обычно заканчиваются подобные битвы для беспомощных раненых. Паша постарался его успокоить. Он улыбнулся ему, жестами показал, что его будут осматривать и лечить. Раненый испуганно наблюдал за их действиями. Кровь продолжала сочиться из ран, наполняя лужу на песке. Марине стало дурно от запаха и вида крови. Она зажмурилась и отвернулась.

– Паша, я фельдшерских курсов не заканчивала, и боевой санитарной практики не имею. Я только ваши ссадины лечила йодом, вот и все мои познания в медицине. А ты что, хочешь, чтобы я провела хирургические операции с усечением и наложением швов. Ах, как это ужасно. Почему люди так жестоки друг к другу?

– Мариша, я не мог поступить иначе. Если бы в последнюю минуту не подоспел шалунишка Сургу, то меня бы уже не было на свете. Эти жестокие воины-завоеватели с лёгкостью уничтожили бы меня, как уничтожали всех врагов на своём пути. Я могу лишь попросить прощения у них, а ты должна помочь им избавиться от страданий. Кроме нас, помочь им больше некому. Унушу с его воинами тоже дети своего времени и церемониться с ними не будут. Слишком много горя принесли эти завоеватели здешнему народу.

Марина пересилила себя и подошла к раненому. Проворно обработав раны перекисью водорода и йодом, она присыпала их стрептоцидом и перевязала остатками бинтов. Раненому дали выпить валерьянки, и он заснул в тени под молодой ольхой. Двое других тоже нуждались в помощи. У молодого монгольского юноши была перебита осколком голень, и ему пришлось наложить шину. Третьему, самому старому раненому монголу с множеством тяжёлых, но неопасных ран, пришлось для перевязки порвать на бинты чистый запасной вкладыш для спального мешка. Двое монгольских воинов погибли от взрыва гранаты. Других раненых не было. Очевидно, легкораненые нашли в себе силы отступить вместе с отрядом.

Марина увлеклась работой, споро и сноровисто управляясь со сложными перевязками. Её поддерживало лишь то, что кроме неё, никто не сможет помочь раненым. За ней внимательно следили молоденькие девчушки из племени. Марина поймала восхищённый взгляд Утуру, внучки вождя Унушу, тщательно изучающей её возню с бинтами. Марина подмигнула ей и подбадривающее кивнула. Утуру ответила по-детски широкой и счастливой улыбкой.

Наконец, по распоряжению строгого инструктора по военной подготовке Паши, раненых отнесли в посёлок. Измученная непривычной тяжёлой работой санитарки, Марина присела передохнуть возле хижины вождя. Вскоре подошёл Паша, проводивший очередные занятия с Унушу и молодыми воинами по военной подготовке и обращению с оружием.