— Так-то оно так, а только…

— Словом, приезжайте, Тойли-ага. Тут ваши товарищи мне одну идейку подбросили, хотелось бы с вами её обсудить. Итак, до вечера.

Секретарь райкома жил в большом крупнопанельном доме, одном из тех, что целым кварталом недавно выросли на окраине города.

Хозяин встретил Тойли Мергена в дверях. Едва гость вытер на площадке ноги о коврик и переступил порог, как откуда-то из-за спины Карлыева возник худенький белолицый мальчик лет десяти.

— Салам, Тойли-ага! — с достоинством произнёс он и вежливо протянул руку.

— Салам, Батыр, салам! — пожал его маленькую ладошку Тойли Мерген. — Ну как, год обещает быть урожайным на двойки?

— Двойки? — удивлённо повёл плечами мальчик. — Лично у меня даже троек не бывает.

— Ну да! Что ж, одни четвёрки?

— Нет, и пятёрки тоже, — как нечто само собой разумеющееся заявил мальчик.

— Наверно, учитель с твоим папой дружит, вот и выставляет тебе хорошие отметки.

— Во-первых, у меня не учитель, а учительница. Во-вторых, папа её никогда в глаза не видел. В-третьих…

— Верю, верю, Батыр-хан! — улыбнулся Тойли Мерген и похлопал мальчика по плечу. — Я знаю, что в школе ты молодцом.

— Ну-ка, хвастунишка, — вмешался хозяин дома, поворачивая сына за плечи, — ступай к маме и скажи, что приехал Тойли-ага. А нам пока поговорить надо.

Он провёл гостя в комнату, усадил его в кресло, принёс чай, но говорить о деле не спешил. Сначала речь у них зашла о мебели, о том, как трудно, её в районе достать, потом коснулась вообще недостатков в работе торговой сети, затем перешли на достоинства и недостатки новых домов.

— Всем хороша квартира, — заметил Карлыев, обводя взглядом стены, — одно плохо — потолки низкие. Возможно, для Риги или Таллина, где даже летом прохладно, такой высоты вполне достаточно. Но для наших жарких мест это не годится — в комнате воздуха маловато.

— Значит, надо добиться от строителей, чтобы увеличили высоту. Неужели не послушаются?

— Это дело не такое простое, — проговорил Карлыев, разливая чай. — Существует утверждённый типовой проект дома. Исходя из проекта, создан завод, где изготовляют панели. Чтобы увеличить панель хотя бы на сантиметр, пришлось бы переделать проект и перестроить заново всё производство. Тут ведь одно сразу потянет за собой другое. Впрочем, как и всё в жизни. Человека мы ценим больше, когда он не похож на других, когда в нём что-то своё заложено. Ну, а вещи при массовом производстве, хочешь не хочешь, приходится подгонять под определённый размер. Иначе такой разнобой получится, что вся жизнь остановится.

— Правильно говоришь, а всё-таки не совсем, — позволил себе усомниться Тойли Мерген. — Дома-то, как ни говори, для людей строится. И проекты составляют и утверждают тоже люди. Так неужто те, кто живёт в домах, не сумеют сговориться с теми, кто их создаёт? Может, всё-таки стоит иногда что-то поменять, пусть даже оно потянет за собой всё остальное. Пусть для Риги один проект будет, для наших краёв другой. Разве нельзя этого добиться?

— Можно, конечно, если крепко взяться! От нас самих всё зависит. Когда человек своё дело знает и любит, он всего может добиться.

«Пожалуй, сейчас-то он уж на меня разговор переведёт», — предположил Тойли Мерген, но Карлыев продолжал размышлять вслух о человеческом призвании, о профессиональных склонностях, о верности любимому ремеслу вообще.

В дверях появилась хозяйка дома с огромным бухарским блюдом аппетитных пельменей.

— Саламалик, Тойли-ага! — приветливо улыбнулась она гостю.

— Как поживаете, Марал? — ожибился Тойли Мерген, помогая ей поставить блюдо на стол. — Всё ли у вас хорошо?

— Слава богу, неплохо, — ответила она, озабоченно поглядывая в сторону буфета. — Проголодались, наверно? Мухаммед предупредил меня, что вы не любитель плова, — добавила она. — Вот я и затеяла пельмени.

На столе мгновенно появились тарелки, вилки, ложки, рюмки, и все трое приступили к трапезе.

— За ваше здоровье, Тойли-ага! — наполнив рюмки, провозгласил хозяин.

— Чтобы все мы были здоровы!

Мужчины выпили, Марал же только пригубила…

— Если вы меня стесняетесь, то напрасно, — сказал ей Тойли Мерген, кладя себе на тарелку пельмени. — В таких случаях надо не с гостем советоваться, а со своим сердцем. К тому же вы — врач…

— Уж не хотите ли вы сказать, что врачи народ пьющий? — пошутила Марал. — Нет, Тойли-ага, кому-кому, а уж нам-то лучше других известно, как легко утопить собственное сердце в рюмке. — Она лишь попробовала пельмени, над которыми немало повозилась, и отложила вилку. — Я бы и рада с вами посидеть, — добавила Марал уже серьёзно, — но через час мне надо быть в операционной.

— Разве ты сегодня оперируешь? — виновато посмотрел на жену Карлыев. — Знал бы, сам бы и обед приготовил. Конечно, такие пельмени у меня бы не получились, но, не хвалясь, скажу, что мясо поджарил бы не хуже, да и кайнатму сделал бы по всем правилам.

— Вообще-то сегодня очередь Сульгун, — пояснила Марал. — Но она попросила, чтобы на этот раз я была рядом. Трудный случай.

— Сульгун — это красивая девушка с длинными косами? — осведомился Карлыев.

— Да, красивая, с длинными косами, — удивлённо взглянула Марал на мужа. — А ты откуда знаешь?