— А мы, члены бюро, ничего не знаем ни о его состоянии, ни о его намерениях… — с укоризной сказала она.

Все приумолкли, только Аймурадов, для которого вообще каждая минута, когда говорил не он, а кто-либо другой, была тягостна, иронически улыбнулся, наполнил из чайника свою пиалу и, как бы между прочим, заметил:

— Я, например, иной раз целую неделю ничего, не знаю о своей жене, и то не горюю…

— Ладно, о мужьях и жёнах — потом, — нахмурилась Шасолтан.

— Что ж тут плохого, если Тойли Мерген у себя дома лежит? — не удержался от возражения Аймурадов. — Почему мы должны его поднимать? И вообще, какое этот человек имеет теперь к нам отношение?

Вместо ответа Шасолтан спросила у него:

— Вы член нашего бюро?

— Да, — удивлённо подтвердил тот.

— Тойли Мерген — тоже. Он коммунист и состоит в нашей организации. Партийный долг обязывает нас заботиться о нём. Неужели такие вещи надо объяснять? Короче говоря, у меня есть предложение.

— Ну-ка, ну-ка, давайте послушаем, — продолжал зубоскалить завфермой. — Понравится — поддержим, не понравится…

— Я считаю нужным, — прервала его разглагольствования Шасолтан, — срочно созвать партбюро с обязательным присутствием Тойли Мергена и предложить ему достойную работу в родном колхозе.

Баймурад Аймурадов громко расхохотался.

— Прошу прекратить неуместный смех, товарищ Аймурадов, — отчеканила покрасневшая Шасолтан. Она даже встала от возмущения. — Речь идёт о нашем товарище, о коммунисте. И мы должны вмешаться в его судьбу по-товарищески.

— Как же не смеяться, товарищ Назарова, если вы такие вещи говорите, — с ласковой иронией произнёс Аймурадов и снова рассмеялся. Но тут же расчётливо оборвал смех и продолжал уже сердито: — Что же получается? Только вчера человека, выставили вон, а сегодня уже назад приглашаем? На что же это похоже?

Судя по всему, Шасолтан предвидела подобные возражения. Во всяком случае, она тут же, со всей энергией глубоко убеждённого в своей правоте человека, принялась объяснять, как обстоит дело.

— Да, Тойли Мерген освобождён общим собранием от должности председателя, — терпеливо втолковывала она заведующему фермой. — Но ведь он пока ещё такой же член нашей артели, как и все мы. Это, во-первых. Во-вторых, что бы там ни было, а колхоз должен дорожить человеком, который обладает таким опытом и такими организаторскими способностями. Подобными людьми не разбрасываются. Он ещё может принести здесь большую пользу. Он нужен колхозу! Ну, а в-третьих, хорошо бы нам поаккуратнее выбирать слова, когда мы говорим о наших товарищах. По-моему, выражение «выставили вон» никак сюда не подходит, — спокойно и строго кончила Шасолтан.

— Простите, если я нехорошо сказал, — быстро перестроился Аймурадов. — Считайте, что я этих слов не произносил. Но вы, товарищ Назарова, меня не поняли, Я просто считаю, что человек, который много лет был председателем, уже не захочет взять в руки лопату.

— Почему вы так думаете?

— Да я по себе сужу, хоть я и не председатель, а всего лишь заведующий фермой. Освободят меня от этой должности, я уже на меньшее не соглашусь. Ни за что! А ведь мне до Тойли Мергена далеко — он человек высокомерный… Или это тоже нехорошее слово? Ну, ладно, скажем так: он человек гордый и своей честью не поступится.

— Разве взяться за лопату — значит поступиться честью?

— Смотря для кого. Мне ясно, что для Тойли Мергена у нас должности не найти. Нет такой! Разве что вы с руководством этот вопрос уже согласовали или в ним самим заранее сговорились… Тогда другое дело.

— Ни с кем я не сговаривалась, товарищ Аймурадов, — покачала головой Шасолтан. — Тоже ввернули словечко не самое подходящее. А если бы с кем и согласовала, то с этого и начала бы. Я для этого вас и пригласила, чтобы обменяться мнениями, прежде чем выносить вопрос на бюро. А сговариваться с кем-нибудь тайком не в моих правилах. Хотите верьте, хотите нет, но после общего собрания я Тойли-ага ни разу не видела… К стыду своему, — добавила она с горечью.

— Я тоже не видел, но не соскучился, — заметил Баймурад.

— Ну, чего ты торгуешься! — пристыдил его молчаливый Дурды Кепбан. — Только время зря тратишь. Если против — так и скажи. Или внеси своё предложение. Вот ведь какой неугомонный!..

— Я против! В корне против!

— Объясни, почему, — насупился Реджеп.

— Нет, ты раньше скажи, какую должность можно дать Тойли Мергену! — заранее торжествуя победу, ехидничал Аймурадов.

— Я предлагаю назначить его бригадиром, — не замедлила с ответом Шасолтан. — Да, да, бригадиром!

— Это в какую же бригаду? — ядовито ухмыляясь, осведомился Аймурадов.

— В третью — по месту жительства. Таган давно просит освободить его от бригадирства — он опять ложится в больницу. А вместо него…

— Так бы сразу и сказали! — громче прежнего расхохотался заведующий фермой. — Значит, туда, где собрались все его родственники, чтобы уж семейственность расцвела вовсю! Выходит, мы зря потели три полных дня на общем собрании, зря снимали Тойли Мергена! Дурды-ага, конечно, вас поддержит. Его отношение к Тойли Мергену все знают — недаром говорится: «Ворон ворону глаз не выклюет».