— Мы тоже кое-что обнаружили. Выходи на площадку.

Желая подняться, Алексей упёрся руками в палубу. Острая боль прострелила левый локоть. Из глаз брызнули слёзы, скулы свело судорогой. Он с трудом сдержался, чтобы не заорать благим матом. Рука не слушалась, распухала на глазах. Переждав вспышку боли, Алексей с трудом поднялся. Накатила дурнота, мышцы сковала слабость. Шаркая словно ватными ногами, он медленно добрался до площадки.

— Ты чего такой бледный?

— На себя посмотри, — буркнул Алексей. — Давай удивляй.

Кивнув, Алекс нырнул в проход. Алексей двинулся следом, с облегчением отметив, что проход ведёт вниз.

— Ни хрена себе, — сорвалось с губ, едва он увидел цель визита.

— Ну? — Муртан с довольной физиономией вскрывал герметичную упаковку сухого пайка из аварийного комплекта. — Как моя находка?

В центре большого ангара, по всей видимости, грузового отсека, стояла принадлежащая людям спасательная шлюпка.

— Б 101, — прочитал Алекс полустёртую надпись на зелёном борту. — Порт приписки Савога.

Боль в руке становилась невыносимой, голова пошла кругом, ноги подломились. Алексей по стене сполз на пол.

— Что внутри? — спросил он севшим голосом.

— Системы в норме. Топлива в достатке.

— Люди?

— Вот здесь начинаются вопросы, — шаги товарища гулко отдавались в просторном отсеке. Подойдя к шлюпке, Алекс похлопал по борту. — После крушения тягача на шлюпке бедовали двое. Тяжёлый скафандр и аварийный комплект третьего члена экипажа не тронуты. Были не тронуты, — поправился он, посмотрев на жующего Муртана.

— Не вижу ничего странного. В катастрофе выжили двое, только и всего.

— Я просмотрел журнал. Нашу девочку зовут Айна Диярабо, она штурман буксира. Вместе с ней здесь находился капитан. Как видишь, её мы нашли, а капитана нигде нет. Кроме того, в журнале отмечен маршрут их полёта, последняя точка выхода отсюда далеко. Шлюпку чужаки притащили с собой.

— Получается, — принялся размышлять Алексей, — по пути сюда они прихватили спасшуюся в крушении шлюпку. Грохнули капитана, превратили штурмана в растение и отправились дальше. Смысл? И почему в живых остался штурман, а не более информированный во всех вопросах капитан?

— Штурман — женщина.

— Нет, — отмёл версию Алексей. — Какое у тебя сложилось впечатление о чужаках?

— Жуть.

— Мы для них такая же жуть. Думаю, пол здесь ни при чём.

— Тогда что?

— А то, что с нашими мозгами здесь не разобраться.

В глазах потемнело, Алексею становилось всё хуже.

Возбуждённый происходящим Алекс только сейчас обратил внимание на состояние Алексея.

— Ранен? — спросил он и, не дожидаясь ответа, встряхнул друга за плечи.

— Ветеринар недоделанный, — взревел Алексей, — осторожней.

Вокруг засуетились. Несколько раз шикнул дозатор. Алексей вздрогнул от уколов в больную руку. Стало легче.

— Сильный ушиб, — осмотрев распухший локоть, заключил Алекс. — Как ты умудрился?

— Высоко подпрыгнул.

Лицо Алекса вытянулось, но вопросов не последовало.

— Потерпи, — заговорил он, — наши наверняка уже на планете. Вызволят нас, отправят тебя в госпиталь. — Алекс присел рядом, довольно потянул носом воздух. — А там красота, — его глаза мечтательно закатились, — уход как за ребёнком. Все добрые, ласковые, а главное, персонал сплошь женщины. Вот увидишь наших девушек — домой не захочешь. Все красавицы как на подбор. Лежал я там недельку. Утром войдёт в палату, и на душе светлеет. Сядет рядом, поговорит, погладит по руке, аж мороз по коже.

Алекс задышал чаще:

— Смотришь на неё во все глаза, а она стесняться начнёт. Щёчки розовеют, глазки опустит, а сама на тебя из-под ресничек нет-нет, да и стрельнёт. Поправит выпавший локон и обязательно себя огладит, как бы халатик поправляя.

— Слушай, — перебил Алексей затянувшиеся нежные воспоминания, — у тебя когда в последний раз баба была?

Алекс возмущённо засопел.

— О таких вещах спрашивать не принято. Но, делая скидку на твоё происхождение, скажу, — перешёл он на шёпот, — давно.

— Ясно.

— Что тебе ясно?

— Ясно, откуда столько мазохизма. Меня твоя эротика не заводит, к тому же бабы ваши дуры.

Алекс вскинулся:

— Это еще почему?

— Потому что встречал. Целых двух, будь они неладны. После встречи с первой оказался здесь, а вторая меня чуть не убила, наверное, от избытка доброты и ласки.

Лицо Алекса выражало недоверие:

— Не может быть. Но если так, приношу за них извинения.

— Я принимаю их, о благороднейший сеньор, — дурачась, Алексей склонил голову в почтительном поклоне.