— Фу ты пропасть, вот навязалась, — кричит он, отгоняя глухарку палкой. Она испуганно улетает.

Подходим к устью ключа. На лиственнице делаю затес с четырех сторон и пишу «В. К. Э. ДС», что означает «Верхне-Колымская экспедиция Дальстроя». Я вполне уверен, что это будет промышленный объект. И добавляю: «Ключ «Аня», 1935-й год. Начальник партии Галченко».

— А если этот ключ окажется пустой, как бубен? — иронически спрашивает Мика.

— Ничего, не подведет! — смеюсь я.

Двигаемся вверх по только что названному ключу Аня.

— Пока ничего особенного, — говорю я, рассматривая взятые Александром пробы.

— Как это, ничего особенного? — возражает Мика. — А кварцевая галька на косах — это вам что? — И через некоторое время он победоносно восклицает: — Ну, так и есть, кварцевая жилка, — Мика с гордостью показывает на сетку кварцевых прожилков.

— Входим, видимо, в окварцованную зону, — заключаю я. — Ну, Данила, останавливайся здесь на ночлег!

Данила развьючивает лошадей. А мы продолжаем работать, двигаясь дальше по ручью.

С каждым километром пробы улучшаются, мы берем их со «щеток» и в бортах террас, в «спаях».

— Смотрите, — сдавленным голосом говорит Александр, протягивая лоток.

— Сколько его! Да оно в красной рубашке! — восхищается Мика, рассматривая взятую пробу.

Александр с энтузиазмом смывает еще несколько лотков. Мы помогаем ему промывать пробы. Мика берет несколько образцов обнаруженных им кварцевых жил. Наши выводы блестяще подтверждаются. Полный успех! Увлекшись работой, не замечаем, что пролетела короткая, светлая июньская ночь.

— Солнце уже высоко! Пора возвращаться к Даниле, — говорю я, когда мы закончили опробование обеих вершин раздвоившегося ключа.

— Да, вот это ключик! Не подвела Аня, — восхищается Мика.

— А я думал уже — не случилось ли чего-нибудь с вами, — радостно встречает нас Данила.

— Давай, Данила, скорее подзакусим, — и Мика первым присаживается к своеобразному полевому столу, сделанному из двух ящиков. На этот раз наш аппетит настолько велик, что мы не уступаем даже Мике.

Наш отдых не долог. Много спать некогда. Вскоре мы снова на ногах. Наносим на карту вновь открытый ключ. Прикидываем размеры обнаруженной окварцованной зоны.

— Ну, мне это явно начинает нравиться, — продолжает восхищаться Мика. — Выходит, что в параллельно текущем ключе, примерно в восьми — десяти километрах выше его устья, мы опять должны обнаружить кварцевые жилки. И они обязательно что-нибудь нам подарят.

— На неизвестный соседний ключ нам на лошадях не попасть, — показываю я на другой перевал. — Придется идти в обход. Выйдем на устье Ани, а там — вверх по реке, к неизвестному ключу. Не помешали бы прижимы…

— Пройдем, — уверенно заявляет Мика.

Вот и устье Ани. Идем вверх по реке и скоро убеждаемся, что около прижима нам не пройти.

— Да, речка, черт бы ее подрал, — разочарованно вздыхает Мика. — Здесь лошади при переправе явно всплывут. А смотрите — на той стороне какая мощная наледь! Всю долину лед закрывает. Здесь на наледь не выберешься. Лед до полутора метров толщины. Вот задача!

Я уже почти решаю вернуться назад, но Мика твердо заявляет:

— Нет. Я сейчас сам проверю, пройдут ли лошади. Если я с шестом перейду и меня не собьет с ног, значит, лошади пройдут. Ищи, Сашка, шест покрепче!

И он, раздевшись, в одних трусиках и сапогах залезает в воду. Опираясь шестом о дно, начинает переправу на противоположный берег. Стремительное течение сбивает Мику с ног, но он упирается и идет дальше. Вот он уже у противоположного берега, но там явно глубже, и Мика, сорванный течением, всплывает. Несколько взмахов рук, и он с шестом выскакивает, на берег, быстро осматривает наледь, а потом машет рукой, отрицательно покачивая головой, и долго выбирает подходящее место для обратной переправы.

Спустя несколько минут Мика пляшет у костра, разведенного нами, и никак не может выговорить ни слова. Зубы его выбивают мелкую дробь. Наконец ему удается произнести кое-что членораздельное:

— Нельзя там пройти! Придется через перевал…

Собираем всех лошадей, закрепляем покрепче вьюки у седел и начинаем, подъем. Первым идет Данила, ловко цепляясь левой рукой за лапы стланика и каменные глыбы. Подъем становится все труднее и труднее. Якутские лошади, срываясь и падая на колени, еле карабкаются в гору. Вьюки то и дело сползают под брюхо. Поправляем их на ходу и, задыхаясь от напряжения, упорно стремимся вверх, передвигаясь друг за другом зигзагами.