Я увидел дверь. Нет, не так - ДВЕРЬ! Ведь это была не просто дверь - круглая, шириной в полтора метра, выпуклая, из специального сплава - такие двери в нашем мире защищали подземные бункеры, предназначенные для защиты от ядерного удара. Ну нихрена себе! Откуда здесь это?

Дверь была приоткрыта, на месте замка сияла дыра. Видны были следы долгой и кропотливой работы - это сколько же усилий у кого-то когда-то ушло на то, чтобы вскрыть ее?

Дальше - больше - за дверью были пустые помещения, но вся их планировка говорила о том, что они строились технической, а не магической, цивилизацией. И зачем, спрашивается, создателям игры нужно было делать в ней такое? Очень странно.

Потом я почувствовал силу, сила была не магическая, а какая-то другая, но было в ней что-то знакомое. Еще через мгновение меня пронзила догадка - здесь был все еще работающий источник энергии. Как такое вообще возможно?

Гнома мы увидели в одном из помещений рядом с саркофагом. Да каким саркофагом - это же капсула генератора виртуальных реальностей в моем мире, но какой-то неизвестной мне модификации. К тому же, похоже, что она не работает.

Чтобы не смущать гнома такой толпой, выслал всех дракончиков в оцепление, а Солнце отозвал. Интересно, кстати, куда деваются спутники, когда их отзываешь?

Языка гномов я не знал. Но демоны и драконы, похоже, знали все языки - так что общался с ним через них. Эрик категорически заявил, что не вернется, пока не разберется с этим саркофагом, который, по слышанной им когда-то легенде, делал его владельца легендарным воином.

– Зачем ты хочешь быть легендарным воином?
– спросил я.

Гном на миг замялся, но потом все же ответил:

– Чтобы превзойти Тарина.

Хм... а имя Тарин очень похоже на имя короля гномов Дарина. А не братья ли они?

– Зачем?

Гном сверкнул на меня недобрым взглядом, но ответил и на этот вопрос:

– Он увел мою гному.

Ну что за детский подход к решению проблемы? Ведь наверняка она ушла от него не из-за этого, тем более что гномы не воюют уже более ста лет, и хороший мастер для них сейчас важнее воина - они все более превращаются в нацию торговцев, а для выгодной торговли нужен мир и хороший товар. Ну да ладно, подыграю ему, тем более что у меня на этот счет появилась одна мысль...

– Пойдешь ли ты со мной, если я сделаю тебя самым известным гномом на этом материке?

Гном недоверчиво посмотрел на меня, почесал свою рыжую бороду с какими-то проплешинами, после чего сказал:

– Пойду.

Чудесно. Можно выдвигаться обратно. Но прежде нужно осмотреть этот саркофаг.

– Он не работает - остановил меня гном на полпути к саркофагу. Я уже неделю мучаюсь над тем, чтобы запустить его, но ничего не получается.

Работает-не работает, а я все равно залезу в него - хочу вспомнить это чувство - чувство, что тебя со всех сторон окружает техника, техника, работающая как часы, техника, которая никогда тебя не подведет.

Едва я залез в него и закрыл крышку, как, тренированным слухом, я услышал, как сработали электронные замки...

103. Мастер Эрик (часть 2)

Эрик непонимающим взглядом уставился на саркофаг - он только что услышал, как в нем сработали какие-то механизмы. Ему ли, имеющему дело с механизмами всю свою сознательную жизнь, не разбираться в том, что это был звук именно механизмов?

Сначала ничего не происходило, а потом, через некоторое время, на стеклянном окошечке саркофага загорелись зеленые цифры 1 728 000. Через секунду цифры сменились на 1 727 999, еще через секунду - на 1 727 998.

– Судя по всему это таймер - сказал вдруг появившийся из скрыта человек, которого я раньше не видел. Один миллион семьсот двадцать восемь тысяч секунд - это значит что мы застряли здесь на двадцать суток. Осталось придумать, чем мы будем здесь все это время заниматься - продолжил он.

Как раз с этим проблем не было - у мастера Эрика на этот счет было одно предложение, от которого невозможно было отказаться. Проблема была в другом - ну почему этот долбанный саркофаг не сработал раньше? Когда его пробовал сам Эрик?

104.

Вначале была тьма - я застыл в самом ее сердце - стоял, и не мог даже пошевелиться. Где-то на краю своего сознания я ощутил смутное беспокойство, перешедшее вскоре в тревогу - плохо не то, что я не могу пошевелиться, плохо то - что мне как-то и не очень этого хочется.