— Ну, — сказал он, устраиваясь с чашкой в руках в кресле рядом с диваном, — рассказывай, что копам было от тебя нужно.

Я рассказала, опуская некоторые подробности. Когда я заговорила о Джимми, из моих глаз полились слезы, и Джек молча протянул мне мятый носовой платок. Он вообще немного говорил, в основном слушал и прихлебывал кофе, но по мере того как я рассказывала, его глаза все больше расширялись.

— Этот идиот детектив, кажется, вообразил, что Джимми убила я. Я несколько часов твердила ему, что я тут ни при чем, но он и слушать не желает.

— Значит, ты все это время провела в участке? — спросил Джек.

— Да. Ну не совсем все, некоторое время я еще колесила по городу, пытаясь решить, куда мне податься. Домой мне возвращаться не стоит, я не знала, к кому еще обратиться, и вот… — Я замолчала, сдерживая слезы. — Вот что, Джек, я сама найду того мерзавца, который убил Джимми!

Я представила, как стою лицом к лицу с убийцей Джимми, и в руке у меня пистолет… Чашка, грозя разлить кофе, накренилась в моей руке.

— Мэгги! — Джек встал передо мной, взял за руку, забрал чашку и поднял меня с дивана. — Пошли.

Он повел меня наверх по грубо сколоченной деревянной винтовой лестнице, и мы оказались на просторной антресоли, нависающей над первым этажом. Здесь у Джимми была спальня.

— Тебе нужно поспать, ты уже больше суток на ногах.

Он подвел меня к своей смятой постели с водяным матрасом, усадил на край и стал снимать с моих ног ковбойские сапожки, в которых я обычно выступала в клубе. Покончив с этим, встал, подтолкнул меня на подушку и укрыл толстым пледом. Кровать была теплой, а голос Джека звучал тихо, успокаивающе, напоминая журчание маленького водопадика, который был недалеко от дома, где я жила в детстве.

— Спи, поговорим, когда проснешься.

Присев на край кровати, он похлопал меня по плечу, как младшую сестренку.

Я потянулась к телефону и попыталась встать.

— Мне нужно позвонить Шейле.

— Нет, не нужно, позвонишь позже, когда поспишь. «Знает ли он вообще, кто такая Шейла?» — подумала я. Джек взял с прикроватной тумбочки одну из нескольких лежащих там губных гармошек.

— Мэгги, — ласково прошептал он, — послушай эту мелодию. Я написал ее к песне, которую ты сочинила.

Он стал наигрывать мелодию, я закрыла глаза и честно попыталась слушать. Время от времени я даже пыталась открыть глаза, но безуспешно. Веки отяжелели, и под плавную мелодию Джека я все больше и больше погружалась в темноту.

Мне снилось, что я плыву на ярко-желтом плоту по Карибскому морю, вокруг меня плетутся теплые волны, я переворачиваюсь на живот и смотрю в голубую воду, такую прозрачную, что далеко внизу видно песчаное дно. Под плотом снуют яркие разноцветные рыбы, то и дело скрываясь в зарослях водорослей и выплывая обратно. Водоросли тоже покачиваются в воде, потом вдруг отрываются от морского дна и начинают всплывать вверх, ко мне. Длинные темно-зеленые листья меняют форму и цвет и превращаются в тело Джимми, но Джимми совсем не похож на себя: вместо глаз зияют пустые глазницы, руки и ноги распухли и напоминают толстые розовые бревна.

Я завизжала и проснулась. Тяжело дыша, попыталась сесть и не сумела. Сначала не могла вспомнить, где я, потом вдруг вспомнилось все разом. Я в доме Джека, на его водяном матрасе, а Джимми мертв, его труп нашли в моем доме. Я снова попыталась вскочить с кровати, и снова мне это не удалось. Стоило пошевелиться, как водяной матрас словно окружал мое тело со всех сторон, и все мои попытки слезть с него ничем не кончались.

В конце концов я перекатилась на край, схватилась за деревянный остов кровати и соскользнула с матраса на пол. С первого этажа доносилась негромкая музыка, в воздухе все еще витал запах кофе.

— Джек?

Он не ответил. Я взяла свои сапожки и подошла к краю лестницы, огражденной перилами только с одной стороны. Джека нигде не было видно. Я не представляла, долго ли проспала, но судя по тому, как солнце пробивалось сквозь листву дерева, растущего возле самого окна, сейчас был полдень. Я должна составить план действий, а для этого мне сперва нужно выпить кофе, чтобы окончательно проснуться.

Двигаясь как сомнамбула, я спустилась на первый этаж, представляющий собой одну огромную комнату, прошла туда, где находилась «кухня» Джека, и стала искать кофе. На столе рядом с грязным белым графином и пультом управления гаражной дверью лежала записка:

«Уехал к Эвелин. Это твой ключ, чувствуй себя как дома. В кофеварке остался кофе. Все будет в порядке.

Джек.

P.S. Спаркс хочет, чтобы мы пришли в клуб пораньше, к восьми часам».

Я посмотрела на часы в микроволновой печи. Сейчас ровно три. Взяла фаянсовую кружку с отбитой ручкой и налила себе из кофеварки еще горячий кофе.

— Ладно, милая, — сказала я в пустоту, — что говорит в таких случаях мама? «Выше нос, и ты не пропадешь». Или что-то в этом роде.