— Мой дорогой Алезан! — крикнул каноник. — Прикажите принести кувшин вина за ваш счет, — конечно, чтобы я утопил в нем обиду, нанесенную вами. Я не хочу терять друга из-за такой малоостроумной шутки!

— Вот это диалектика! — крикнул Алезан. — Сюзанна! Кувшин вина!

Игра в кости возобновилась, и Иву показалось, что школяры, окружавшие Алезана, перемигиваются, опускают под стол руки и там что-то передают друг другу, Алезан чаще других лезет в свой туго набитый кошель и пригоршнями сыплет серебряные монеты на стол.

Сюзанна поставила кувшин с вином перед Алезаном и, кивнув на кучу денег, высыпанную им, укоризненно покачала головой. Алезан в ответ похлопал ее по спине.

— Жаль мне его, — тихо сказала Сюзанна Иву, — они обманывают, а он не замечает. Вчера целый такой кошель оставил.

— Так надо ему сказать! — с жаром воскликнул Ив.

— Что ты, что ты! А хозяин? Он убьет меня Разве можно отваживать такого богатого гостя? Да и все его дружки перекочуют за ним в другую таверну.

Громкий голос каноника перебил их разговор. Он встал и, держа высоко кувшин с вином, возгласил:

— Знаменитый из знаменитых врачей Древнего Рима Асклепиад [54] произнес однажды кощунственные слова. Он сказал: «Едва ли могущество богов равняется пользе, приносимой вином». Может быть, боги и не согласились с врачом, но и не наказали его за кощунство Следова1ельно, боги признали пользу, приносимую вином, и мы должны следовать этому указанию богов, хотя бы и языческих!

Новый взрыв хохота, одобрительные выкрики и десятки рук с протянутыми кружками к кувшину каноника. Но тот, запрокинув голову, пил из кувшина Началась потасовка, посыпались ругательства. Послышался треск разбитого кувшина и визг каноника, поваленного школярами на скамью на предмет кулачной расправы.

В эту минуту к Иву подошел магистр Петр и, похлопав его по плечу, сказал:

— Тебе пора идти. Смотри, стемнело. Опоздаешь — аптекарь не отопрет тебе. Сюзанна, вынеси ему его мешок да выпроводи поскорей.

Магистр был прав. Ив, увлекшись разглядыванием школяров, не заметил, как стало темнеть. Надо было торопиться. Расплатившись с Сюзанной, он вышел из таверны.

Солнце село. Ив знал, что сейчас закроют ворота мостового замка и ночные караульщики выйдут на мост, и прибавил шагу.

Аптекарь открыл дверь, пожурил Ива за опоздание, прибавив, что на первый раз прощает, но в следующий раз не откроет вовсе, а Ива заберет стража и отведет В замок, а там шуточки плохи.

Лежа на полу каморки на тощем тюфяке, Ив не мог уснуть. Было душно и совсем темно. В маленькое оконце с решеткой еле видно было сумеречное небо. Тело ныло, словно избитое. Мысли бежали, перегоняя одна другую, путаясь. Не проспать бы, не опоздать на учение! Сюзанна наказала по дороге зайти в таверну поесть что-нибудь. Один за другим возникали образы школяра Алезана, магистра Петра, жонглера с обезьянкой, монаха–проповедника, длинноносого каноника. Сложно перепутывались в голове противоречивые мысли о достоинстве духовных лиц, о правдивых словах магистра Петра про клириков, о развязном обращении купеческого сынка Алезана с почтенным каноником и насмешках над учением магистров, так превозносимых деревенским учителем Ива. В этой путанице мыслей Ив с беспокойством вспомнил, что забыл, пока было светло, прочесть записку звонаря Фромона и теперь придется ждать до утра. От Фромона мысль перенеслась к Госелену, к Клещу и от него — к Эрменегильде, к ее ласковому взгляду, к волнистым темным волосам, к поцелую…

На разгоряченную голову Ива пахнуло свежестью и запахом скошенной травы. Он приоткрыл глаза и увидел в оконце большую мерцающую звезду. Мысль полетела в деревню, к отцу, к ветхой любимой хижине, к старой яблоне, к липе, в которой жужжат пчелы. За мыслью помчалась душа. С этим Ив заснул.

Ива разбудил петух. Он кукарекал где-то очень близко и громко. Вслед за пением петуха в оконце пробрался розовый луч солнца, а за ним — колокольный звон.

Ив вскочил, и первое, что он сделал, — разгладил на колене записку Фромона и с большим трудом разобрал написанное: «К Симону оружейнику, выходя с Малого моста на остров налево, рядом с цирюльней». Ив достал из мешка свою книгу: он хотел показать ее магистру Петру. Шарканье ног аптекаря в соседней комнате напомнило о вчерашнем поручении, им не исполненном. Ив решил исправить свою вину и, выйдя из чулана, вежливо поклонился аптекарю, пожелал ему доброго дня и прибавил, что магистр Петр просил прислать испанской лакрицы.

— А деньги где? — спросил аптекарь.

. — Денег он не дал.

— Так вот, пусть пришлет деньги, я тогда и отпущу.

«Как же я теперь с ними распутаюсь? Зачем я наврал?» — думал Ив, спускаясь по лестнице.

Солнца на мосту еще не было, и прохладный ветерок нес запах речной свежести. По дороге в таверну Ив встретил несколько человек крестьян с тележками, полными овощей, и с осликами, навьюченными мешками. По соседству с «Железной лошадью» старьевщик открывал ставни своей лавки. Из трубы таверны поднимался прямой розоватый столб дыма.