— Пойдем туда, посмотрим, — сказали мужчины, обращаясь к Камбало.

Только старый Кайонго не двинулся с места.

Женщина лежала вверх животом, совсем голая. В уголках ее рта запеклась кровь, над лицом вились мухи. А на груди, отвисшей и морщинистой, играла ее дочка, тщетно стараясь поймать муху.

— Посмотрите, какая она стала. Теперь даже гиену стошнит от ее вида.

Кто-то из мужчин захохотал. Девочка испугалась и заплакала, уткнув лицо в материнскую грудь.

— Уходи отсюда! — крикнул Камбало, схватив девочку за руку и поднимая ее с земли.

— Оставь ее! — вдруг сердито крикнул только что подошедший старик.

Он взял на руки девочку, которая продолжала громко плакать, и передал ее какой-то женщине. Потом вернулся.

— Эта женщина, — и старик показал на мертвую, — принесла нам несчастье. Но ее ребенок ни в чем не виноват.

— Кровь одна! — грубо оборвал кто-то.

Все замолчали. Камбало плюнул на землю и заворчал:

— Эта женщина хуже всякой гиены. Ей давно пора было умереть. Люди, вы знаете, что она никогда не слушала стариков! Она всегда над всеми смеялась. А разве можно, чтобы женщина смеялась над мужчинами? Нет, люди, она была скверная женщина. Хуже, чем животное.

Старик сердито посмотрел на Камбало и, дождавшись, когда он замолчит, сказал:

— Ты слишком молод. Ты говоришь о том, чего не знаешь.

Камбало смутился.

— Как ты можешь все это говорить? Ты же не знал эту женщину, когда она была еще молодой. Я старше, чем она, но все-таки был слишком молод в те времена, когда она сводила всех с ума. Разве есть мужчины, которые в то время желали ей зла?

— Кайонго и другие старики… — промолвил кто-то.

— Старики… Я знал их всех. Некоторые еще живы. Это они дали Кайонго кнут, чтобы он избил ее. А знаешь, почему они это сделали? Нет, не знаешь. Они сделали это потому, что она не хотела лежать с ними…

— Надо унести ее, — сказали люди, опустив головы.

— Нет. Подождем немного, — возразил старик. И, с тоской глядя на мертвую женщину, продолжал: — Эта женщина не всегда была такой…

— Расскажи, старик! Мы хотим знать все! — раздались голоса.

И старик рассказал о том, что знал эту женщину, когда она была еще ребенком. Ее звали Руанда… Старик знал ее родителей и дядю, который выдал девушку замуж за Кайонго. Тогда ее стали звать Ньякайонго. И скоро все забыли ее настоящее имя. Она была очень красива, хорошо работала на своего мужа, но никогда не теряла разума из-за него. Она была как все. Но вскоре Кайонго взял ее с собой на берега реки Луиты. В гостях у родственников оставался долго. А когда вернулся с молодой женой на родину, люди разинули рты от удивления, глядя на нее. Это была уже совсем другая женщина. В ее глазах горел огонь. Они зачаровывали мужчин, как взгляд змеи чарует птиц. Мужчины хотели отвести глаза от глаз Ньякайонго — и не могли. Хотели заговорить с ней — и не могли. А когда она к ним обращалась, они были счастливы, но дрожали при этом так, будто встретились со смертью. И не могли слова молвить. Никто из мужчин не мог спать спокойно. Глубокой ночью они внезапно просыпались и звали: «Ньякайонго! Ньякайонго!» И днем они не находили покоя. Мужчины покидали селение — уходили на охоту или по торговым делам, уплывали в лодках по реке, забирались в темные леса, и всегда, всегда глаза Ньякайонго стояли на их пути. Только один Кайонго их не замечал.

Старик умолк и опустил глаза. На его лице была глубокая печаль.

— Да, такие у нее были глаза, — произнес другой голос.

Все повернулись и увидали еще одного старика, который только что подошел.

— Однажды…

— Не рассказывай, не рассказывай больше! — попросил только что подошедший старик.

— Нет! Пусть говорит! — вмешался Камбало. — Мы хотим знать все.

И старик продолжал:

— Однажды Кайонго позвал меня и увел на берег реки. Он уже жил там один и не хотел возвращаться в свою хижину, потому что не мог жить вместе с женой. Он боялся ее глаз. Они были страшнее огня, люди! Когда мы вошли в его хижину, он сказал мне: «Шапала, моя жена превратилась в злого духа, в Казумби!» Я не знал, что ответить. Передо мной тоже всегда стояли ее глаза. И когда я уходил, тело мое было холодным, а голова пылала, как в огне. И больше никогда мы не говорили об этом. Но она и вправду была заколдована. Столько времени прошло с тех пор!

Старик грустно покачал головой:

— Однажды я шел в поле и увидал Ньякайонго. Она вышла из зарослей высокой травы и позвала меня. Она взяла меня за руку и увела за собой, не сказав ни слова. Уже глубокой ночью мы расстались. И больше никогда не разговаривали. Так она всегда поступала со всеми мужчинами.

Старик задумался, взглянул на мертвую женщину и продолжал:

— Все молодые мужчины нашего селения спали с ней, но всегда один раз. Только стариков она не желала. Она даже не смотрела на них. И когда, узнав, что Кайонго нет дома, они однажды ночью пришли и постучали в ее дверь, она послала их обратно, к женам. Они обозлились, некоторые, вернувшись домой, даже побили своих жен… Потом Ньякайонго рассказала об этом людям и долго смеялась в лицо старикам. Тогда они напоили Кайонго допьяна, дали ему в руки кнут и велели побить жену и прогнать ее из селения.

— Он плохо сделал. Он виноват! — раздались голоса.

— И больше в нашем селении люди ее не видали, — добавил старик. — Все думали, что она умерла… А теперь она вот здесь… — И старик повернулся и пошел в свою хижину, сгорбившись и понурив голову.

— Но почему она вернулась? — спросил кто-то.

— Она пришла, чтобы умереть на родной земле. Все люда хотят умереть на родной земле. Может быть, вождь не позволил бы ей остаться, но Кавина просила его. И он согласится.

— Эта женщина принесла нам много несчастья!

Уже наступила ночь, когда вождь Мваунгве покинул хижину, где он оставался с Кавиной и лекарем. Колдун пришел сюда, чтобы лечить только вождя, потому что избавить девушку от безумия он не мог. Такие болезни он не умел лечить. Безумие — это болезнь, посланная богами, и люди бессильны перед ней! Мваунгве шел по селению, все еще разрисованный красной глиной. Но он больше был похож на мертвеца, чем на живого человека. Он еле волочил ноги, и все тело его содрогалось. Так он добрался до шоты, где его уже давно ждали старейшины. Люди, собравшиеся вокруг шоты, замерли, ожидая, что будет дальше. Из-за грозы, которая так внезапно налетела, старейшины до сих пор не решили, кого принести в жертву богам.