Но, помнится, нам кто-то говорил

(И я бы тут, пожалуй, повторил):

«Все то, что создается на века,

Не удается без черновика».

Ах, у меня давно сомнений нет —

Весь этот пресловутый белый свет,

(Действительно, не слишком совершенный),

Всего лишь черновик, проект, макет,

Модель

Какой-то будущей вселенной.

Так не спешите осуждать Творца:

Он доведет работу до конца…

Ода человеку

Чего не может сделать человек!

Он может всё.

Немного раззадорить —

Он может изменить теченье рек,

Стихии помирить (или поссорить)!

И к звёздам он направит свой ковчег,

И время сможет, как коня, пришпорить,

И, может быть, продлит свой краткий век,

А то и Смерть сумеет переспорить.

О, поразительное существо!

Перед тобой

Бессильно

Естество:

Ты можешь

Всей вселенной

Овладеть.

И брюки

Через голову

Надеть!

………………

Надеюсь,

Что хотя бы наши внуки

Откажутся

Носить такие брюки…

Одиннадцатая заповедь

Чтоб мы себя

Приличнее держали,

На радость Господу, и Сатане на зло,

Нам вынес Моисей свои скрижали…

Но, ах,

Как мало это помогло!

Хотя сам Бог-Отец их предоставил,

И сам Бог-Сын потом слегка подправил, —

Увы!

К чему всё это привело?

А ведь, как будто,

Всё предусмотрели:

Того,

Сего,

Другого не моги…

Но заповеди

Не достигнут цели,

Покамест самой главной нет:

— Не лги!

Да, да!

Пока не действует она —

Смущён Господь,

Смеётся Сатана…

(Похоже, остальные — без неё

Не более, чем жалкое враньё).

Образ и подобие

Вот родословие Адама: когда Бог сотворил человека, по подобию Божию создал его…

Бытие, 5,1

«По своему подобию Творец

Нас сотворил», —

Оно, конечно, лестно.

Но в чём же это сходство, интересно?

Пора бы разобраться наконец!

Господь — Предвечен. Мы, увы, — подёнки…

Всевышний Он. Мы, в основном, подонки.

Он — всемогущ. А человек так слаб…

Он — Господин. А я — лукавый раб…

Он — Всеблагой. А я порой так злобен…

Чем может быть наш брат Ему подобен?

Чем Духу может быть подобна плоть?

Непостижимо!

(Как и сам Господь!)…

Так бился я в сомнениях греховных.

Искал ответа у отцов духовных —

И внял Господь.

Упала пелена.

Мне Истина открылась.

Вот она:

Нас сотворил Творец. ТВОРЕЦ. И, стало,

Нас творческое с Ним роднит начало.

В том, кто творит, — всегда есть образ Божий,

Будь ты какой угодно гнусной рожей!

Памятник

Exegi monumentum…

Horac.

Сказать ли правду?

Памятников — нет.

Ни рукотворных, ни нерукотворных.

Настанет срок — увы, сотрётся след

Всех наших дел — и славных, и позорных.

Сотрётся след побед и прочих бед,

След вдохновений и трудов упорных,

Черты царей на серебре монет

И надписи в общественных уборных,

След океанов и массивов горных,

Самой Земли, её сестёр — планет…

Ведь всякий срок — увы, всего лишь срок.

И он пройдёт.

Сотрётся след вселенной,

Где мы с тобой сумели, между строк,

Прочесть усмешку вечности.

Мгновенной.

Сотрётся след…

Но, не горюй, поэт!

Ты тоже усмехнулся — ей в ответ.

1965–1989

Вместо послесловия

«Хотя издревле принято считать…»

Хотя издревле принято считать,