После того как Бак ушел, Джон занес магнитофон и Линдину шкатулку в пещеру. Свеча снова догорела. Он поставил магнитофон в дальний угол, положил туда же коробку и улегся в темноте.

Мысль о том, что придется ждать до завтра, пока не удастся наладить магнитофон, казалась невыносимой. Но ничего не поделаешь. А когда он будет налажен… Но так ли все это? Первое возбуждение прошло, и он рассуждал гораздо трезвее. Сможет ли он оправдать себя, предоставив полиции эту магнитофонную запись — при том, что все улики против него? И что она докажет? Что у Линды, вероятно, был роман с Гордоном? Но не будет ли это, как и все остальное, повернуто против него? Что помешает капитану Грину расценить это, как еще один довод в пользу того, что он, Джон, убил Линду? Он почувствовал, как к нему снова возвращается тревога. Нет, дело совсем не так близко подошло к концу, как ему показалось. Нужно придумать еще что-то, гораздо более доказательное…

Должен же быть выход. Но ничего не приходило в голову, и мысли все еще крутились бесполезно, когда он услышал где-то наверху слабый крик совы.

Через несколько минут у отверстия в стене раздался шорох, и голос Энджел проворковал:

— Джон? Вы здесь, милый наш Джон?

Было уже совсем темно, и он не видел девочек.

— Эмили! — голос Энджел был нелепо высокомерным. — Зажги свечу! Ты слышишь меня? Джон, и Луиза, и Мики, и Корова, и я — мы все хотим свечу. Ты — рабыня, зажги свечу!

Эмили так и не ответила, но Джон слышал, как она ощупью прошла мимо него в конец пещеры. Вскоре он услышал чирканье спички, и огонек свечи затеплился позади него. Энджел, моргая, стояла у входа. Под мышкой она держала потрепанного Мики-Мауса, а к груди прижала большую игрушечную корову — коричневую с белым. Она улыбнулась Джону и, повернувшись к ящику из-под апельсинов, присела перед Луизой и посадила Мики-Мауса и корову рядом с нею.

— Мы пришли, чтобы провести ночь с вами и Луизой — Мики, Корова и я. Мы здесь проведем ночь, а Эмили пойдет, и ее съест призрак. — Она подбежала к Джону и порывисто обняла его. — О, я так вас люблю. Я люблю вас, я люблю вас.

Подошла Эмили со свечой в бутылке из-под кока-колы. Она нагнулась и поставила бутылку на пол. Джон с беспокойством посмотрел на нее. Лицо — неподвижная холодная маска. Она старательно избегала его взгляда.

— Вы хотите, чтобы я сейчас пошла в коровник? — спросила она. — Я захватила фонарик.

— Да, отправляйся, — отозвалась Энджел, — отправляйся сейчас же!

Джон сказал:

— Все уладилось, Эмили. Не нужно туда ходить. Бак принес мне поесть, и, оказалось, он знает полицейского. Я послал его, и все устроилось.

Все еще не глядя на него, Эмили выговорила:

— Но вы сказали, что пойду я?

— Я знаю. Ты уж прости меня, если тебе хотелось пойти. Но я подумал, что тебе приятнее будет не ходить.

— Но вы сказали, что я должна пойти. Вы меня выбрали.

— Эмили, милая, — начал он.

— Не называйте ее милой, — закричала Энджел. — Не смейте, не смейте, не смейте!

— Эмили…

— Она не милая. Мы ее ненавидим. Мы все ее ненавидим. И она не может пойти посмотреть на призрака, потому что она слишком глупа. Она все сделает не так, правда, Джон?

Внезапно застывшее лицо Эмили исказилось, из глаз брызнули слезы.

— Не могу больше терпеть! — вырвалось у нее. — Я стараюсь, стараюсь, но это уж слишком! — она зажала руками рот и ринулась к отверстию в стене — только косичка подпрыгнула.

— Эмили…

Джон кинулся за ней. Но прежде чем он добежал, она мгновенно выскользнула из пещеры. Энджел приплясывала:

— Она смылась! Старуха Эмили смылась!

Он опустился на пол около лаза. За спиной Энджел угрожающе подняла голос:

— А вы не уходите. Вы не должны идти к Эмили. Если вы пойдете к Эмили, я всем расскажу.

Не обращая на нее внимания, он полез наружу.

— Я расскажу. Я пойду к ним. Я скажу, что знаю, где прячется злой гадкий Джон Гамильтон. Я закричу. Около дома полицейский. Я закричу, и он услышит. Я закричу, заору. Я…

Голос Энджел оборвался, как только он вылез. В густых зарослях было так же темно, как в пещере до того, как зажгли свечу. Вытянув перед собой руки, он стал пробираться между ветвей. Впереди слышалось слабое позвякивание металла. Велосипед?

— Эмили! — позвал он шепотом. — Эмили! Подожди…

Неожиданно он выбрался из кустов. Впереди расстилался лес, испещренный серебряными пятнами лунного света. Он заметил тусклый металлический отблеск. Да, велосипед. Он побежал вперед и ясно разглядел Эмили. Догнал ее и взял за руку. Она резко шарахнулась от него:

— Не трогайте меня.

Он легонько оторвал ее руки от велосипеда, уронил его наземь.

— Эмили, ты же знаешь, что этому нельзя верить. Ты же знаешь, что я люблю тебя. Ты же знаешь, что я послал Бака только потому, что так было проще. Зачем ты обращаешь внимание на нее?