Толя Волохов открыл от изумления рот.

– Что за… – начал было он, но договорить не успел.

Маша вскрикнула, фотограф осел на диван и опустил фотоаппарат, Стас попятился назад, а судмедэксперт Лаврененков выронил скальпель, когда изо рта трупа выполз большой черный паук. И тут же между губ протиснулся еще один. А за ним третий.

Один из пауков упал на пол к ногам Стаса Данилова. Тот выругался и машинально раздавил насекомое каблуком.

– Стас! – осадила его Маша.

Данилов поднял на нее взгляд, нахмурился. Лаврененков отошел от изумления первым. Он извлек откуда-то щипцы и принялся ловить пауков. Это оказалось несложно – двигались насекомые медленно, словно пьяные.

Вскоре четыре здоровенных мохнатых паука сидели в пластиковом контейнере, который Лаврененков достал из своего чемоданчика.

– Твою мать… – простонал Волохов и вытер рукою вспотевший лоб. – Всякое видел, но такое…

Тем временем Лаврененков, действуя умело и быстро, подхватил щипцами раздавленного паука, уложил его на стеклянный поддончик и аккуратно расправил пинцетом.

– Это какая-то разновидность тарантула, – сказал он. – Скорей всего, мизгирь.

– Кто? – не понял Стас.

– Мизгирь, – повторил Лаврененков. – Южнорусский тарантул.

– Ядовитый? – уточнила Маша.

– Угу. Как все тарантулы. Но укус мизгиря для человека не смертелен.

– Их было целых пять штук, – напомнила Маша. – И, вполне возможно, что есть еще – в пищеводе или в дыхательных путях.

Лаврененков пожал плечами:

– Ну, по крайней мере, теперь мы знаем, отчего наступила асфиксия. Убийца запихал бедолаге в рот мизгирей, а потом, чтобы они не выбрались обратно, зашил ему губы ниткой.

– И для верности прижег Ройзману щеки и шею свечкой, чтобы расшевелить насекомых, – сказала Маша.

– Точно. – Лаврененков поднял прозрачный пластиковый контейнер и встряхнул его. Пауки зашевелились, заскребли лапками по стенкам. – Один укус был бы не смертелен, – продолжил эксперт. – Но десяток укусов вызвал у Ройзмана анафилактический шок и асфиксию. Довольно изобретательное убийство. Обязательно опишу его в своем будущем учебнике!

– Но почему именно пауки? – спросил Стас. – Какая связь между сексом, дешевым гостиничным номером, бутылкой «Кристалла» и насекомыми?

– Связи никакой, – сказал Толя. – Просто все совпало.

– Почему же? – возразил Лаврененков. – Как раз наоборот. Насекомые во многих культах сопровождают мертвецов на тот свет. И обратно – если мертвецы задумали вернуться в наш мир. Пауки, тараканы, жуки, прочая мерзость. Даже ночные мотыльки.

– Мотыльки?

– Ну да. Например, на Украине верят, что души умерших превращаются в ночных мотыльков и слетаются по ночам на пламя свечей. Пауки из той же оперы.

Лаврененков убрал контейнер в чемоданчик. Встретился взглядом с Машей и кивнул:

– Да-да, Маруся, знаю. Экспресс-тест ДНК и все такое прочее. Я уже взял необходимые пробы и соскобы, не волнуйся.

Лаврененков снял перчатки и швырнул их в раскрытый чемоданчик. Потом достал оттуда же свою неизменную стальную фляжку с коньяком. Открыл ее, взглянул на мертвеца и отсалютовал ему фляжкой.

– Ваше здоровье!

Затем сделал хороший глоток.

– Когда они зашевелились, я подумал, он ожил, – пробасил Волохов, который, кажется, все еще не пришел в себя.

– Трупы не оживают, – назидательно произнес Стас. – В твоем возрасте, Толя, пора бы об этом знать.

Волохов хмыкнул.

– Ты сначала в зеркало на себя посмотри, храбрец, – сказал он Стасу. – У тебя до сих пор губы дрожат.

– Это от отвращения, а не от страха, – возразил тот. И добавил, неприязненно искривив губу: – С детства ненавижу пауков.

– Ладно, – сказала Маша. – Пожалуй, хватит на сегодня мистики. Надо доделать протокол осмотра. Семен Иванович, уберите фляжку подальше, мне понадобится ваша помощь.

И вновь ярко полыхнула вспышка. Фотограф продолжил работу. При каждой вспышке казалось, что труп вздрагивает. Выглядело это жутко.

Радиоприемник, стоящий на белом подоконнике, вздрогнул от разухабистого мажорного музыкального аккорда, а затем бодрый голос из динамиков весело проговорил:

– Анекдот-парад, «Юмор-FM»! Приходит как-то пациент к стоматологу и говорит: «Доктор, не могли бы вы мне помочь? Мне кажется, что я ночной мотылек». «Так вам, дорогой мой, надо не ко мне. Вам надо к психиатру». – «Да, знаю». – «Так почему же вы пришли ко мне?» – «А у вас свет горел».

Последнее слово потонуло в утрированном хохоте, а затем певучий голос пропел: