В повести «Мама» уже в годы «оттепели» Артюхова рассчиталась с теми, кто мучил и писателей, и читателей, и героев книг, изобразив завуча Ирину Петровну. Вот ей показывают младенца. «Ирина Петровна сказала со сладкой улыбкой: — Очаровательное существо!» Но, замечает автор, «было видно, что она маленьким детям не доверяет, как потенциальным нарушителям дисциплины и будущим снижателям процента успеваемости». Зато своего племянника она выручает из всех неприятностей, пока тот не становится преступником, чуть не убившим летчика, героя войны. Добрейшая и скромнейшая Нина Артюхова прямо-таки ненавидит тех, кто, говоря словами великой Книги, совращает малых сих. В замечательной поэме «Грибное лето» (она публикуется впервые) во время войны солдатская мать в переполненном поезде везет в учебный лагерь сыну и его товарищам мешок сухарей, который она так и не отдала поездным грабителям. Самое страшное, что этих мальчишек сделал преступниками солидный взрослый человек:

Я даже представить себе не мог, как способна ненавидеть Артюхова тех, кто «имеет власть над еще не окрепшей душой», «а учит насильничать и красть». Такими же бандитами она считает и тех, кто готовит и начинает войны. И она же, роя в начале войны укрытие от бомбежек, мечтала:

В той же поэме ее как бы ведет звезда, вернее планета Меркурий, противостояние которой, редкое в наших широтах, она мечтала увидеть с шестнадцати лет. Она вспоминает астрономические таблицы и уже в восемьдесят лет мечтает осуществить свою отроческую мечту, которую не забыла и в самый страшный год войны:

Нина Артюхова помнила о своей звезде и не потеряла свою дорогу, вновь нашла ее, как это было с летчиком Костей, героем ее повести «Светлана»: «Сам не помню как, руками нащупал тропинку, нашел роту и до рассвета вывел ее из болот». А какие это были «болота», можно понять по повести «Светлана». Светлане 13 лет, она была в оккупации и вынуждена продолжать ученье с маленькими девочками, ей совестно в столь «поздние» годы вступать в пионеры. И что же? «Она в оккупации жила, ее фашисты научили, вот она и не хочет», — предполагают две ее одноклассницы, отравленные той атмосферой подозрительности, в которой мы жили столько лет. Артюхова сумела и в то время написать правду о времени, и эта правда была высокой и человечной.

Валентин Берестов