— Не богами держава крепка, княжич. Всякую державу мечи крепят.

— Мечи — снаружи, от врагов. А внутри?

— И внутри — тоже мечи. Вражина в доме куда страшнее вражины в поле, княжич.

— Ну уж… — проворчал вечно несогласный Ладимир.

— Не спорь!.. — оборвал его Добрыня.

— Если объединить все славянские племена, то и вражины в доме не будет, — сказал Владимир.

— Твоя мудрая бабка, великая княгиня Ольга, пыталась. Права им дала, законы, в дружины их стали брать. А они все равно по племенам разбежались. Вокруг своих богов жмутся и друг с другом дерутся.

— Людей всех племен собирает только вера в общего бога, — сказал Владимир. — Так бабка моя говорила. А все славяне веруют в Перуна. Все. Перун — главный, а уж потом Стрибог, Сварог, Даждьбог да какая-то Мокошь.

— Может — да, а может — нет, — вздохнул Добрыня. — Жареным запахло, чуешь? Пойдем к костру, а то в усердии гридни до угольков мясо зажарят.

До костра дойти не успели. У съезда к пристани появился боярин в шубе в сопровождении небольшой свиты с герольдом. Герольд оглушительно затрубил в рог, и боярин прокричал:

— Князь смоленский просит великого князя новгородского пожаловать в его хоромы!..

Князь Преслав оказался немолод, кряжист, с плечами воина, но роста невеликого, почему и посматривал на богатырскую свиту Владимира снизу вверх. Одет он был парадно, на теплую аксамитовую рубаху было наброшено алое княжеское корзно с золотой застежкой на левом плече. Князь смоленский встречал их перед воротами в свои хоромы и умудрился первым поклониться новгородскому князю, что привело Владимира в смущение.

— Здрав буди, великий князь!

— Я не великий князь, — смущенно улыбнулся Владимир. — Я — князь новгородский…

— Кудесник сказал про тебя: «Великий!» А кудесник слеп от рождения своего. Сейчас он почивает. Он всегда почивает днем, а бодрствует по ночам. После трапезы я проведу тебя к великому кудеснику.

— Но еще будет день…

— Он ждет твоего появления. И наяву, и во сне. Прошу откушать, великие бояре! Прошу, прошу, прошу!..

Князь Преслав угощал дарами своей смоленской земли. Маринованным и слегка прокопченным медвежьим окороком. Чуть поджаренным нежным мясом косули с приправами из моченой клюквы и морошки. Вымоченной в рассоле зайчатиной, фаршированной еще не развернувшимися листьями хрена и молодыми елочками хвощей. Чуть тронутым душистым ольховым дымком осетром. Ботвиньей, а к ней — пирогами с вязигой. Томлеными кундюнами, а вперебивку — гречневыми блинами. Ветчиной, запеченной на кленовых листьях. Карасями в сметане, щучьей икрой с брусникой, ушицей из стерлядки. Густым отваром из перепелов с пирожками. Знаменитой смоленской кашей из толченой гречи. Славным телячьим холодцом, присыпанным травами, и — на закуску — смоленским борщом на ветчинной кожице с расстегаями. А на заедку — сладкой кашей из ячневой крупы с медом и маком.

— Вкусная у князя еда, — отметил Ладимир.

За столом князь вел беседу и как хозяин, и как старший годами. Рассказывал о древнем — старики не упомнят начала — пути из варяг в греки, на котором богател Смоленск, приводя в порядок суда после тяжелых волоков и взимая пошлину за проезд по своим землям. О бесконечных варяжских набегах на земли Господина Великого Новгорода. О драчливости новгородских жителей, привыкших давать жесткий отпор бродяжьим варяжским отрядам. О красотах земли кривичей…

— А гнездо наше не здесь, не на этом месте. Гнездо племени нашего так и называется — Гнездово, а находится оно в одном поприще отсюда.

Там родовые курганы наши, где покоятся прадеды, там главное святилище наше и там же — великий кудесник. Вот к кудеснику этому мы, отобедав и отдохнув, и пойдем с тобой, великий князь.

— Я не великий… — начал было Владимир.

— Так сказал кудесник.

— Но…

— А спорить с ним нельзя. Он волхвовать станет, порчу напустит.

— Княжич спорить не будет, — проворчал Добрыня. — Это он пока еще смолоду, не устоялся еще.

— Но я и вправду не великий!..

— Так будешь! Будешь!.. — засмеялся Путята.

— Если от лени не разомлеет, — сердито буркнул Ладимир. — А ведь может…

— В святилище к старцу-кудеснику мы пройдем только вдвоем с великим князем, — невозмутимо продолжал родовой князь кривичей Преслав. — Вы, богатыри, ты, Ладимир, и прочая охрана за чертой ждать нас будете.

— Мы — Князевы хранители, князь Преслав, — строго сказал Добрыня. — С детства великая княгиня Ольга хранить его нам поручила.

— Сила кудесника выше земных сил великой княгини Ольги, богатыри. Так что отдыхайте, коли насытились, а там и в недальний путь.

— К кудеснику?

— Да. В Гнездово.

Вышли после отдыха крутым обрывистым берегом, вверх по течению Днепра. Долго шли молча, а потом князь Преслав сказал вдруг:

— Береги славянское единение, великий князь. На нем Киевская Русь стоит, не на пришлых варягах.

— Как его беречь? — вздохнул Владимир. — Столько врагов вокруг и внутри, что никаких мечей не хватит.