— Молчун, это который четыре ножа на один пояс? — уточнил мечник.

— Он самый, а ты будешь их своим охотничьим уловкам учить, потому как изведыватель всю жизнь учится, так-то, брат Ястреб.

Началась для молодого охотника учёба, о которой он ещё недавно и помыслов не имел, трудная и занятная, она захватила его всего, не оставляя времени на переживания по поводу гибели любимой и родичей.

— Лук русский — вещь сложная, тут и дерево двух видов, и рог понадобится, и клей рыбий, и жилы оленьи, бычьи или лосиные, и тетива особая, что никакой вологи не боится. Но ты, Хабук, не робей, мы с Мишатой научим тебя такие луки мастерить, что нурманского воина насквозь прошивать будут, вместе с его кольчугой, — говорил словоохотливый Скоморох, попутно вставляя в свою речь незнакомые для вепса слова. — Слова, которые реку, запоминай, те слова весьма в деле нашем важны, чтоб другие не уразумели, чего мы друг другу речём, а от этого порой жизни зависят, и не только наши.

— Да, тетива меня-то и подвела, когда вы меня от нурман спасли, — вспомнил мечник, забывшись и переходя на вепсский, — а так лук-то у меня хорош, только вот бы тетиву новую на него…

— Нет, брат Хабук, — прервал его Скоморох, — русский лук делается по-другому. Вот, гляди, положим рядом твой лук и мой, что видишь?

— Мой, как радуга в небе, дугой выгнут, а твой, — вепс на миг замешкался, — твой будто птица большая, парящая высоко под облаками, — снова по-вепсски молвил Ястреб.

— Верно, брат, складно молвишь, только давай заодно и на словенском учиться, хорошо речь, «будто птица парящая» пословенски звучит, лепше и не скажешь.

— А ещё твой лук берестяной рубаха одел, красиво чтобы, да? — перешёл на словенский охотник.

— Всякая хорошая вещь, она завсегда красива, так ещё мой дед говаривал, — веско изрёк Молчун.

— Береста тут для другого, хоть и красоту оружью придаёт, конечно, — согласился шустрый Скоморох. — Ты, понятно, и сам ведаешь, как лук делается, только твой, вепсский. А мы сейчас будем делать вместе с тобой русский лук, а по ходу дела поведаем, что и для чего, — продолжил Скоморох. Хабук согласно кивнул, а очи его засветились любопытным нетерпением.

— Словенский дух позволит вепсу русский тауг, лук, делать? — снова старательно поправился вепс. — Если дух добро не давать, беда будет даже с самый хороший лук…

— Мы теперь вместе одно дело делаем, ты наш себраник, соратник по-нашему. Главный наш бог воинский — Перун, он для всех воинов-русов отец, а раз ты наш себраник, значит, и тебе он отныне отец. Как же он сыну-то своему да не поможет? — неожиданно серьёзно молвил Скоморох.

— Русский народ хороший, он не обижать другой народ, не плевать вода, не мочиться огонь, вепсский духи помогайт русски воин! — горячо ответствовал вепс.

— Хорошо, брат Ястреб, запоминай, как делается русский лук. Вначале делаем кибить — это та часть лука, что к стрелку обращена. Для неё берём можжевеловое дерево, — рёк обстоятельный Мишата, показывая охотнику, как нужно обработать заготовку, чтобы получилась плоская с одной стороны и округлая с другой гладкая можжевеловая планка. — Не забудь на плоской стороне три бороздки сделать для клея.

— Кстати, для доброго лука и клей самый лучший брать надобно, тот, что из пузырей рыбьих сварен, а не из костей и плавников, тогда сей лук и тебе, и внукам твоим послужит, — добавил Скоморох и осёкся, вспомнив про недавнюю смерть суженой охотника. Мишата осуждающе глянул на говорливого сотоварища.

— Теперь наши планки можжевеловые положим в воду ручья, придавим их камнями до завтра, а сами за берёзовые возьмёмся, — всё так же основательно молвил он. — А ты, Скоморох, пока жилы оленьи или лосиные добудь для обмотки.

— Моя сумка жилы лежат, зачем Скоморох ходить? — вепс взял свою охотничью сумку, проворно вытащил накрученный на бересту моток жил.

— Добрые жилы, Ястреб, только на два лука этого маловато будет, — молвил быстрый на подъём Скоморох, вставая. — Уж чего-чего, а раздобыть, это я вмиг. Скажу мастерам, что как только луки сварганим, так сходим с Хабуком на охоту и жилы вернём вместе с мясом, — лукаво подмигнул Скоморох сотоварищам.

— Тогда и пластин роговых прихвати на рукояти! — едва успел сказать ему вслед Мишата.

На следующий день они грели над огнём и выгибали, проверяя на специальной колодке деревянные планки. Когда планки остыли, освободили их из колодки и проверили, хорошо ли прилегают друг к другу. Подогнули ещё в тех местах, где надо, и снова зажали в колодку. А сами принялись готовить костяные накладки для рукояти и концов лука, где крепится тетива.

— Тетивы мы с тобой делать сами не станем, времени нет, — пояснил Мишата, — вчера Скоморох готовые у лучных дел мастеров взял, но как делается тетива, я тебе расскажу. Либо шёлковая берётся, либо из тонких кожаных ремешков скручивается, — рёк он, разрезая и обтачивая роговые пластинки для рукояти. Хабук глядел на его работу и повторял то же со своими пластинками. — Старайся округлой делать, руке удобней будет, — поправлял его иногда статный изведыватель. — Так вот, коли из кожи тетиву свить, то после обтачивать камнем специальным нужно, чтоб круглая была, без утолщения и ямок, долго под сильной растяжкой её держать следует, намачивать и высушивать в темноте, а потом ещё воском и жиром умащивать. — Он повертел так и эдак обточенные пластины и, ещё разок подправив что-то, остался наконец доволен. — Вот и всё на сегодня с луком, завтра продолжим, пусть дерево сохнет. А мы пока другими делами займёмся: Скоморох тебя борьбе учить станет, а Молчун скифскому ножевому бою.

После осмотра новых боевых лодий в устье Ладожки, воевода Ольг направился в стан к изведывателям. Теперь все работы и по укреплению града Ладоги, и строительство лодий, и подготовка конницы новгородской — всё на его плечах. Оно и добре, меньше времени на мрачные воспоминания о Велине, которая после той встречи как сквозь землю провалилась. После разгрома восстания Вадима и Олафа, решили на Совете, что Новград должен стать княжеской стольницей, — расположен он в самом сердце земли Словенской, а укреплён мало, потому Рарог зачнёт перестраивать и обновлять град древнего князя Славена. А Ольг станет заниматься Ладогой, превращая её в надёжную крепость и славный торговый град. Особо же повелел князь со всем тщанием к изведывательскому делу отнестись. Ведь если бы не мечник Хабук, то неизвестно, как бы дело повернулось с хитроумным планом Вадима и Олафа. Ага, вон и изведыватели, мечника учат своему непростому ремеслу. Воевода подъехал со своим стременным к срубу изведывателей, что стоял особняком от ратного стана у самого леса.