Всего в этой группе оказалось около сорока слонов. Громадная самка боком медленно приближалась к фотографу, остальные следовали за ней, и намерения их были недвусмысленными. Они напоминали сплоченную фалангу древних воинов, идущую в бой за своим предводителем. Исследователь, однако, не испугался, решив выяснить, каковы же конкретные намерения слонов. Когда самка очутилась шагах в сорока от него, она остановилась и выпрямилась во весь рост. Остальные выстроились позади нее. Как только двигатель автомобиля был включен, слониха тут же бросилась в атаку, поджав скрученный хобот под бивни, словно взведенную пружину. Когда между ней и машиной осталось десять метров, ученому пришлось потихоньку двинуться с места, поддерживая неизменное расстояние между слонихой и машиной, дабы сохранить в ней уверенность, что она догонит машину. Ни малейших сомнений в серьезности намерений слонихи уже не оставалось. Метров через пятьдесят она остановилась, выпрямилась и издала пронзительный рев. Со стороны, вероятно, можно было подумать, что она позирует фотографу. Остальные животные сплоченной группой держались за ней. Самое странное, что так оно и было. Атака закончилась.

Дуглас-Гамильтон свидетельствует: «Выяснилось, что фотоаппарат — действенное средство защиты от слона! Однажды я охотился за одиноким самцом. Он заметил вспышку, задрал хобот и кинулся в атаку. На открытой местности не было ни малейшего укрытия. Бросить прибор и пуститься наутек? Ни в коем случае! В последнее мгновение я наклонил зеркало и направил солнечный лучик в глаз слону — тот уже был так близко, что не составило никакого труда нацелить отраженный луч в его окаймленный засохшей грязью глаз. Ничего не видя перед собой, он застыл на месте и попытался разглядеть меня вторым глазом, но ослеп и на него. Слон с недоумением потоптался на месте, повернулся и величественно отправился восвояси».

А вот другой случай. «К середине 1966 года я практически знал „в лицо“ всех толстокожих, облюбовавших открытую северную часть Национального парка, и не предполагал, что могу встретиться с новой группой. А потому однажды утром, завидев незнакомых слонов, спокойно пасшихся в высокой траве, тут же решил занести их в свою картотеку. Сильный ветер заглушал шум двигателя, и я довольно близко подъехал к животным. Но стоило мне выключить двигатель и усесться на крыше, как вся четверка развернулась, насторожив уши, словно радары ракетной установки. Одна из самок тряхнула головой, и без всякого рева или другого знака угрозы они ринулись на меня. Такое поведение нормально для слонов, и я спокойно сидел на крыше и ждал, когда они остановятся. Но они не останавливались! Когда первая слониха оказалась метрах в десяти от машины и продолжала нестись, я камнем рухнул через люк в крыше и вжался в самую дальнюю стенку. В последнюю секунду они все же остановились. Одна из слоних бивнями разнесла в куски сухую ветвь и, возвышаясь надо мной, издала во всю мощь легких душераздирающий рев, вложив в него все обуревавшие ее чувства».

Впрочем, не только слоны, но и другие звери тоже бывали временами очень свирепы. «Возвращаясь в сумерки в лагерь, — пишет Дуглас-Гамильтон, — мы проехали мимо громадного носорога, застывшего на обочине дороги, который тут же начал злобно сопеть. Мой спутник не заметил его, а я, решив показать ему нечто стоящее, остановил „лендровер“ и дал задний ход. Носорог оказался куда раздраженнее, чем мне показалось. Он кинулся к нам через кустарник и, прежде чем я успел определить его местонахождение, яростно сопевшая туша оказалась рядом. Не раздумывая, носорог два раза ткнул рогом в левую заднюю шину. Затем, словно домкрат, приподнял и поставил машину почти вертикально, а потом уронил ее и удалился».

Но подобные происшествия, как бы неожиданны и даже опасны они ни были, не остановили ученого. Благодаря ему мы имеем теперь не менее полное представление об инстинктах, привычках и поведении слонов, чем о жизни некоторых человекообразных обезьян. Свою книгу Дуглас-Гамильтон назвал «Жизнь среди слонов», что как нельзя лучше объясняет метод его работы.

Знаменитая английская исследовательница-этолог Джейн Гудолл более 30 лет провела в джунглях Танзании в долине Гомбе-Стрим, наблюдая за поведением шимпанзе.

Она начала свои исследования в 1960 году, чуть позже Дж. Шаллера, совсем молодой девушкой, в 18 лет. В начале работы у нее не было помощников, и, чтобы не оставлять ее одну, с ней поехала в Африку ее мать. Они разбили палатку на берегу озера, и Джейн отважно начала свои замечательные исследования. Потом, когда ее данными заинтересовались во всем мире, у нее возникли тесные контакты с учеными, которые приезжали к ней из разных стран, но главными ее помощниками всегда были местные зоологи — танзанийцы.

В своих взаимоотношениях с шимпанзе Дж. Гудолл прошла три этапа. Долгие недели она бесплодно бродила по лесам, но шимпанзе всё не попадались ей, хотя иногда до нее доносились их крики. На этом этапе она старалась лишь преодолеть естественный для диких животных страх перед человеком: обезьяны просто разбегались при ее появлении. И вот через некоторое время они перестали убегать при виде девушки, заинтересовавшись ею. Сначала они пытались угрожать ей, но шло время, и проявлений агрессии становилось все меньше. И, наконец, наступил момент, когда обезьяны стали встречать Гудолл как сородича. При ее появлении они не убегали, а издавали особый приветственный крик, в знак своего расположения раскачивали ветви деревьев, а в некоторых случаях вообще не обращали на нее внимания, то есть она стала для них «своей», А потом наступил долгожданный момент, когда одна из обезьян первый раз коснулась ее руки. Все долгие десятилетия после этого знаменательного дня обезьяны воспринимали присутствие исследовательницы как нечто само собой разумеющееся. Так же спокойно они перенесли и появление ее коллег. Когда у Гудолл появился первый помощник, к нему привыкли довольно быстро. За первым помощником последовали другие, все новые и новые, и каждому следующему было проще, чем предыдущему. Постепенно шимпанзе Гомбе-Стрим вообще перестали бояться людей.

В первые годы своей работы Гудолл активно поощряла непосредственные контакты шимпанзе с человеком. Возможность погладить этих животных, поиграть с ними до этого не выпадала еще никому. Однако по мере того, как становилось очевидным, что работы в Гомбе-Стрим будут продолжаться и расширяться, и в них будут участвовать все новые исследователи, ученые предпочли отказаться от такой практики. Ведь шимпанзе — животные чрезвычайно сильные и ловкие, и во избежание возможных осложнений впредь было решено не подходить к ним ближе, чем на 5 метров, и уклоняться от установления с ними прямых контактов. Соблюдать это последнее требование иногда было нелегко, потому что молодые обезьяны очень стремились к общению с людьми.