– Я приняла решение. – Мгновение Изабелла смотрела на нее с искорками смеха в глазах.

– Какое?

– Завтра я пойду на улицу, Наташа.

– Нет, не пойдешь.

– Я должна. Я не могу жить здесь, как в клетке. Мне надо гулять, дышать воздухом, видеть людей. Я наблюдала за ними сегодня, когда мы ехали по городу. Я должна их видеть и узнать, почувствовать и наблюдать за ними. Как я могу принимать разумные решения в моем бизнесе, если буду жить в коконе?

– Ты могла бы принимать правильные решения относительно моды, если бы тебя даже заперли в ванной комнате на десять лет.

– Я сомневаюсь.

– А я – нет. – На миг в Наташиных голубых глазах мелькнуло воинственное выражение. – Посмотрим.

– Да, посмотрим.

Возвращаясь в свою спальню, Наташа чувствовала облегчение: Изабелла ди Сан Грегорио вовсе не умерла. Сначала она очень волновалась, как перенесет подруга столь тяжкое испытание, но теперь она все поняла и успокоилась: в Изабелле остались воинственный дух и злоба, горечь и страх. В ней были огонь и жизнь, а в сверкающих ониксовых глазах по-прежнему вспыхивали алмазные искорки.

Убедившись, что мальчики в порядке, Наташа вернулась в спальню Изабеллы, чтобы предложить ей поужинать после того, как та примет ванну и переоденется. Раскинувшись на зеленом бархатном покрывале, Изабелла спала. Наташа укрыла ее меховым покрывалом и шепнула: «Добро пожаловать домой», – потом выключила свет и тихо закрыла дверь.

Завернувшись в голубой бархатный халат с большим отложным воротником, Изабелла сонно побрела в прихожую. Было еще очень рано. Зимнее солнце бросало мерцающие блики на небоскребы Нью-Йорка. Она постояла минутку у окна в гостиной, думая о городе, лежащем у ее ног, – он притягивал удачливых, динамичных, тех, кому судьбой уготовано побеждать. Город для людей вроде Наташи, и ей приходилось признаться, что и для таких, как она сама. Но он не был ее городом, в нем не хватало декадентства, смеха и простого очарования Рима. Хотя в нем было кое-что другое: он сверкал ярко, как река из бриллиантов, и при взгляде на него ей казалось, что он манит ее.

Изабелла тихо прошла на кухню, открыла буфет и нашла то, что Наташа называла кофе. Дома она не подала бы такой. Но когда она приготовила его, вкус оказался пикантным и знакомым, напоминая ей об их совместной жизни двенадцать лет назад. Запахи всегда вызывали в ней воспоминания: слабый аромат, легкий запах, и она могла представить то, что видела давным-давно: комнату, подругу, давно забытого мужчину. Но сейчас было не время мечтать. Она взглянула на кухонные часы и поняла, что ее день начался. Половина седьмого утра. Значит, в Риме сейчас время ленча и, если повезет, она застанет Бернардо в его кабинете, шатающегося от навалившегося на его плечи груза. Она взяла чашку с кофе в свой милый маленький кабинет и улыбнулась про себя, включая свет. Наташа, милая Наташа. Как она добра. Сколько она сделала. Но нежность в ее глазах быстро погасла, когда она приготовилась к предстоящему деловому разговору.

Пока телефонистка дозванивалась в Италию, Изабелла расстегнула один из битком набитых портфелей, вытащила толстый блокнот и две яркие ручки. У нее оказалось достаточно времени, чтобы сесть и сделать еще глоток кофе, прежде чем секретарь в «Сан Грегорио» ответила на звонок.

Телефонистка попросила позвать Бернардо, а Изабелла начала нервно постукивать пальцами ног по мягкому ковру. Из осторожности она молчала, чтобы девушка в «Сан Грегорио» не могла понять, кто звонит. Она успела сделать одну торопливую пометку, когда Бернардо взял трубку.

– Да?

– Привет, молодец. Это я. – Молодец… грубый перевод: хороший парень, терпеливый человек. Это обращение подходило ему больше, чем кому-либо.

– Все прошло хорошо?

– Идеально.

– Как ты себя чувствуешь?

– Устала. Немного. Полагаю, все еще слегка в шоке. Думаю, я не осознавала, что все это значит, пока не добралась сюда. Тебе просто повезло, что я была слишком уставшей, чтобы сесть на следующий самолет, летящий домой. – Она почувствовала, как ее охватила волна тоски по дому, и ей внезапно захотелось протянуть руку и дотронуться до него.

– Тебе повезло. Я задал бы тебе хорошую трепку и прямиком отправил обратно. – Его голос звучал мрачно, но Изабелла засмеялась.

– От тебя вполне можно ожидать такое. Во всяком случае, теперь уже ничего не изменишь, мы сами придумали это безумие, и нам остается только постараться сделать все возможное, пока я нахожусь здесь. Теперь расскажи мне о наших делах.

– Я только что послал тебе вырезку из «Вестника». Все идет по плану. Газеты сообщают: ты находишься сейчас в резиденции, в роскошной квартире наверху нашего особняка.

– А как все остальные?

– Мама Тереза сначала отнеслась к этому очень плохо, но думаю, теперь она все поняла. Она считает, что тебе следовало бы взять ее с собой. Но кажется, она смирилась. Как малыш? – Малыш… она и Амадео уже два года не называли его так.

– В восторге. Совершенно счастлив. Несмотря на то что мы не попали в Африку. – Они оба засмеялись, и Изабелла порадовалась, что несколько лет назад они установили специальную линию связи. Ею пользовались только Изабелла, Амадео и Бернардо, и теперь она гарантировала им свободу общения. Она не имела добавочных точек, их не могли подслушать где-то в доме. – Теперь давай рассказывай. Что там происходит? Телефонные звонки? Сообщения? Новые заказы? Проблемы, возникшие в последний момент с летней коллекцией? – Ее скоро надо представлять, и Изабелла исчезла в ужасно неподходящее время.