— А что бы ты сделала, будь у нас смертельно раненый, а отряду нужно двигаться?

Орхидея ответила:

— Иногда можно поддержать и такого… Случается, что отряд и в самом деле должен двигаться быстро, но раненый, которого приходится нести, отнял бы шанс выжить у остальных. Тогда у него есть выбор: почетное самоубийство или "последнее средство".

— Что за "последнее средство"?

— Мы делаем настойку из мха, что растет на камнях или прямо на земле. Если его наскрести и смешать со спиртом, получится питье, заглушающее боль и придающее силы. Выпив "последнее средство", даже умирающий сможет сражаться. Но оно не лечит ран, а…

— А помогает не упасть, — закончил за разведчицу Феликс.

— Да. Упадешь уже мертвым.

— У тебя есть с собой такое питье, Орхидея?

— Есть. Разведчики носят его с собой. Но ты должны быть осторожен с ним, Феликс.

— Я употреблю это "средство", лишь когда передо мной тоже встанет выбор между ним и "почетным самоубийством".

— Я дам тебе настойку. Но береги себя. Я потеряла любимого и не хочу потерять еще и друга.

— Однажды ты сама сказала: "Лучше ни на что не надеяться, ведь мы "рейд обреченных"… Но я признателен тебе, — голос Феликса смягчился и потеплел.

В это время часовщик занялся какой-то таинственной работой. Он больше не исследовал прожектор, а возился с мелкими деталями, поднося их к самому монокуляру. Вор приставал:

— Что это будет?

Седоус отгонял его, точно муху:

— Не лезь под руку!

Тим так и не добился ничего путного.

Друзья бросили жребий, распределяя ночную стражу. Феликсу выпало караулить после всех. В его дежурство произошло событие, удручавшее Феликса более чем собственная болезнь.

Мглистый свет, вырывавшийся из лавовых впадин, накладывал багряную печать на бесплодную потрескавшуюся землю, одежду дремлющих путников и их лица. Исидор лежал навзничь, подстелив плащ.

Вдруг ученый начал дышать неровно, потом заметался и застонал. Феликс потянулся, чтобы его разбудить, но помедлил. В прошлый раз Исидору снился кошмар перед тем, как он завел своих товарищей в подземный цех. Тогда в бреду Исидор пробормотал несколько фраз, но, очнувшись, ученый забыл свой сон, который, как показали события, был пророческим. Теперь Феликс решил послушать, что будет говорить Исидор.

Ученый бормотал невнятное: стонал "нет, нет", "это неправда!". У Феликса мрачнело на душе.

"Магог!.. — просипел Исидор. — Нет. Это не я! Не я!". Феликс ловил каждое слово. Но Исидору было так плохо, словно он вот-вот лишится рассудка. Крупные капли пота стекали у него по вискам, губы побелели, дрожал подбородок. Феликс, решив не ждать продолжения, потормошил бедолагу. Исидор испуганно оттолкнул его и сел на земле, устремив невидящий взгляд в пространство.

— Опомнись, Исидор!

Ученый уставился на него:

— Феликс?!

— У тебя снова кошмар… Что на этот раз?

В неподдельном унынии ученый посмотрел на него и выдавил:

— Магог!.. Магог!

— Исидор, мы подобрались так близко к нему, что только и думаем о нем. Уверяю, каждому из нас Магог хоть по разу да снился.

— Магог… — Исидор захлебнулся от волнения. — Его отражение в гладкой ледяной глыбе… Феликс! Я приблизился к ледяной стене, от нее веяло холодом. И в ней проступило отражение Магога… мое собственное отражение!

Исидор уронил голову на ладони, растирая себе лоб и виски. Обрывки жуткого сна еще стояли у него перед глазами. Он помнил, как в отчаянии оторвал глаза от ледяной глыбы и посмотрел на собственные ноги. Это были покрытые чешуей ноги рептилии, вокруг них обвивался безобразный мускулистый хвост.

Феликс прервал оцепенение.

— Как ты сам расшифруешь свой сон, Исидор?

— Ни единой версии!

— Так… Могу я кое о чем попросить?

— Разумеется! — с готовностью ответил Исидор.

— Никому не рассказывай о своих… странностях. Но меня обязательно держи в курсе. Почувствуешь что-нибудь ненормальное, тотчас же сообщи мне.

— Обещаю, — подавленно сказал ученый. — А как по-твоему, Феликс, что за всем этим стоит?

Феликс был откровенен:

— Ты не раз выказывал мужество, Исидор, и я не стал бы тебя беречь, будь убежден, что твое состояние опасно. Рано делать выводы. Галлюцинации расстраивают тебе психику. Но если не будет ухудшений, то, я бы сказал, с этим можно жить. Именно поэтому я и не хочу, чтобы ты рассказывал о кошмарах остальным. Не взвинчивай других! Будем вести себя, как ни в чем не бывало.

— Ты прав, — подчинился Исидор. — Пока изменения, что со мной происходят, дали нам даже кое-какие преимущества: знания о подземном цехе. Будем надеяться, что и на этот раз мой испорченный отдых окупится с пользой, — он нервно рассмеялся.

Отряду Феликса становилось все труднее идти. Жара мучила нещадно. До сих пор путникам не приходилось экономить воду. В Долине гейзеров они даже сетовали на чрезмерную сырость, и сухая одежда была чем-то вроде верха комфорта. Теперь жар от каменистой земли иссушил всю влагу в округе, и имевшийся у отряда запас воды приходилось расходовать очень бережно, распределяя каждый глоток. Часовщик ворчал, что его железные части перегреваются.