Шрифт:
Вдалеке появилось какое-то зарево, напоминавшее зарево пожара.
В кармане у Феликса лежала склянка с "последним средством". Ему передала ее Орхидея. Феликс был признателен разведчице. Правда, на поверхности Земли ее осудили бы: у нее каменное сердце, как она смела предложить смертельный наркотик человеку, терзаемому неизлечимой болезнью! Феликс вспоминал другую девушку, которую когда-то любил: та никогда бы не совершила подобного, она не выносила ничего грубого и жестокого, ненавидела оружие… Она непохожа была на Орхидею, но не только в этом: бывшая девушка Феликса не умела быть неизменной в любви, а Орхидее неизвестно было, что такое измена.
Под землей между людьми были другие отношения. Здесь нельзя быть верным не до гроба, храбрым от случая к случаю, относительно честным. Хочешь не хочешь — во всем придется идти до конца, и в доверии товарищу, и в самопожертвовании; как выразилась сама Орхидея, "упадешь только мертвым"…
На привале Феликс не заметил, как уснул. Сквозь сон он слышал — часовщик во время своего дежурства шлифует что-то надфилем.
Открыть глаза Феликса заставил какой-то нежный и печальный, смутно знакомый звон. Он даже подумал, что ему почудилось. Но мелодия играла… играла… протяжная, неизмеримо скорбная, берущая за душу. Феликс приподнялся. Остальные тоже проснулись. Растерянный Тим озирался по сторонам. Седоус держал в руках механические часы, которые наигрывали знакомую музыку.
— Помнится, вы заказывали часы, — усмехнулся Седоус. — Прошу!
— Мелодия башни! — воскликнул Тим.
Перед ним, словно въяве, предстала старинная башня с циферблатом, заполненные фонарями и факелами улицы Огненного города и далекое лицо Миры, счастливой с Дареном, навсегда потерянной для него.
— Музыку башни я подобрал специально для тебя, — похвастался Тиму часовщик. — Чтобы ты не ныл, как тебе ее не хватает.
Вор с благодарностью прижал руку к груди:
— А ты не такой уж черствый и бессердечный, каким пытаешься казаться!
Седоус ощетинился:
— Вот еще… Ты скулил, что скучаешь без пения часовой башни, и мне это надоело.
— Ну нет! По-моему, ты все-таки хороший друг, хоть у тебя и механические мозги.
— А это не могло подождать? — недовольно вмешалась Орхидея. — Ты разбудил всех, Седоус, а время отдыха дорого.
— Не будь так строга, Орхидея, — перебил Феликс. — В путешествии нужен не только отдых, но и радость.
— Ты считаешь эту музыку радостной?!
В мелодии часов для нее звучала лишь разрывающая сердце тоска.
— Музыка невеселая, — согласился Феликс. — Но она напоминает Тиму об Огненном городе, откуда он родом. А нам с Исидором — о начале дальнего пути и об опасностях, что мы преодолели вместе. Вероятно, и Седоусу она поет о чем-то счастливом: например, о том, как он стал искусным мастером.
— И наконец, нам просто пригодятся часы! — отрезал Седоус
Отряд держал курс по направлению к разгорающемуся впереди таинственному зареву. Непрекращающаяся жара и алые отсветы в сумрачном воздухе вызывали гнетущее ожидание беды. Перед путниками разворачивался адский пейзаж. Впереди раскинулось безбрежное лавовое море. Оно переливалось огнем. Легкие Феликса и его соратников отказывались впускать в себя иссушенный, горячий воздух, губы пересохли, жажда мучила беспощадно. Скалы будто раскалились.
— Мы не выживем тут, — первым сказал Исидор. — Если это огнедышащее море не получится обойти, оно сожжет нас.
Никто не пытался возражать.
— Мы в тупике, — пала духом даже Орхидея.
— Придется идти назад?
Отряду было трудно смириться с мыслью, что перенесенные лишения оказались напрасными. Для Феликса возвращение ни с чем означало, что он почти наверняка выбывает из игры: болезнь покончит с ним раньше, чем у отряда появится новый шанс отыскать убежище Магога…
— Все было зря? — разочаровался Тим. — Ведь мы не можем и носа показать в форт, раз мы "рейд обреченных"!
— Не можем. Нам придется блуждать до самого конца. Или найти Магога — или умереть, для этого мы и покинули Ледяной форт, — подтвердила Орхидея.
— Там, дальше жизни нет, — проговорил Исидор, устремляя взор в багряную мглу над лавовым морем.
Часть 5
Земля была сплошь усеяна мелкими и крупными валунами. Огненные блики лавового моря, ложившиеся на камни, создавали впечатление, будто те раскалены докрасна. Феликсу чудилось, его окружает сама преисподняя, геенна огненная, откуда нет выхода.
— Впереди нас шел отряд, — напомнила Орхидея. — Проводник должен был где-то оставить очередной знак для будущих рейдов.
— Если только они все не погибли, — заметил Феликс.
Он поднял небольшой каменный осколок с неровными острыми краями. Сначала Феликсу казалось, будто его зрение обманывают багряные отсветы, но, присмотревшись, он убедился: осколок действительно испачкан в крови.
— Их убили, а тела, как обычно, уволокли с собой.
Разгадка, куда пропал отряд "Крадущихся", была в буквальном смысле у путников под ногами.